В сердце тьмы
Шрифт:
— Старого бы я убил. Второго взял бы. Продал бы уйгурам. — Он выпрямился, склонился, громко сплюнул. — Римлянин — самый большой идиотский зверь из всех живых, — сделал вывод он. И с тех пор не изменил своего мнения.
Шанга с другой стороны подумал, что ограбление было очень хитрым. Он раздумывал, как Велисарий планирует пробираться через Раджпутану, в особенности город типа Аджмера, если он переодет йетайцем. На Гангской равнине один йетайец, ведущий небольшой табун лошадей, не особо привлекал внимание.
Однако в. Раджпутане ситуация изменится. Раджпуты не любят
Украв одежду купца и его слуг, Велисарий обеспечил себе прекрасный маскарадный костюм. Странствующие купцы, торговцы, бродячие ремесленники, путешествующие в одиночестве или небольшими группами, были обычным делом по всему пространству Западной Индии. Шанга подозревал, что Велисарий соединит часть относительно хорошего одеяния купца с частями скромного одеяния слуг.
В результате станет похож на торговца, у которого с трудом идут дела и который стоит чуть выше нищего.
Хитрый римлянин проигнорировал деньги купца, золотые украшения и товар. В этой части Индии бандиты и воры так же распространены, как и купцы, поэтому все постоянно настороже. Если бы Велисарий попытался продать украшения или товар купца или использовать монеты, он бы рисковал, что на него падет подозрение.
Шанга обратил внимание, что на протяжении всего периода преследования Велисарий всегда ищет себе еду, а не покупает, что было бы гораздо быстрее. Основная причина, позволившая раджпутам сократить расстояние до римлянина — по оценкам патана он сейчас находился в пяти днях пути от них, — заключалась в том, что Велисарий каждый день тратил время на поиски еды. По большей части римлянин охотился при помощи лука и стрел, которые забрал у солдат на почтовой станции. Время от времени он воровал из местных амбаров или садов. Но ни разу, как могли определить раджпуты или следопыты-патаны, Велисарий еду не покупал.
Шанга не сомневался, что делает он это по выбору, а не по необходимости. Конечно, Велисарий не мог нести при себе огромные богатства, которые ему вручили малва. Но раджпут был уверен: Велисарий оставил небольшую часть этого богатства при себе. Имел при себе постоянно. На всякий случай. Элементарная предосторожность являлась второй натурой такого человека.
Тем не менее он ни разу не воспользовался полученным богатством. Частично, как думал Шанга, потому что Велисарий боялся подозрений, если воспользуется королевскими монетами или драгоценностями. Но в основном, подозревал Шанга, потому, что Велисарий берег деньги для побережья — чтобы нанять корабль или купить корабль, если у него при себе осталось что-то из драгоценных камней из сундуков.
Поэтому Шанга считал патана неразумным. Но он не укорял патана. Это в любом случае бессмысленно, словно спорить с камнем.
Главный следопыт уже много лет служил царю раджпутов. С тех пор как Шанга поймал его, после яростной схватки один на один, во время одной из многочисленных маленьких кампаний против горных варваров. На патана произвело большое впечатление мастерство и смелость победителя. На самом деле такое большое, что он попросил Шангу сделать его своим собственным рабом, а не продавать какому-нибудь ничтожному дураку.
Шанга удовлетворил просьбу и ни разу об этом не пожалел. Патан преданно служил ему много лет даже после того, как Шанга отпустил его на волю. На самом деле служил очень хорошо. Но Шанга знал ограниченность человека и давно отказался от надежды изменить его.
Два дня спустя, когда стены Аджмера поднялись над горизонтом, патан все еще ворчал.
— Чертов идиот, — услышал Шанга его бормотание. — Если бы я обкрадывал купца, я сделал бы по-другому. Он бы не жаловался. У него не осталось бы языка.
Конечно, в Аджмере они потеряли след. Даже более заметный след копыта, чем метка, которую оставляла одна из лошадей Велисария, был бы затерт движением в городе. Но Шангу это не беспокоило.
Он отправил часть своих людей (все — следопыты-патаны) кружить вокруг Аджмера. Уйти подальше от города, туда, где уже не такое движение, чтобы найти направление, в котором двинулся Велисарий. Отличительный след к этому времени был так же виден раджпутам, как и патанам. А пока Шанга и оставшиеся солдаты начали систематически обследовать сам город.
Они искали лошадей. Если точнее — воспоминания о лошадях.
Раджпутана была страной лошадей. Потрепанный купец сам по себе может пройти через Аджмер незамеченным. Но Шанга знал, точно так же как знал свое имя, что его соотечественники определенно заметили лошадей. Этих великолепных, отличных, королевских лошадей.
И определенно поиск лошадей оказался таким же легким, как поиск отличительного отпечатка копыта. Лошадей видели только пять дней назад у южных городских ворот. К середине дня Шанга уже допрашивал стражников.
— О, да! — воскликнул один из них. — Прекрасные кони! Редко таких увидишь! Такие хорошие, как у императорских курьеров!
Еще один стражник показал на дорогу, ведущую на юг.
— Двинулись в этом направлении. Пять дней назад.
— А человек? — спросил Шанга. — Как он выглядел?
Стражники переглянулись в удивлении.
— Не помню, — признался один. — Торговец, коробейник, может быть.
— Думаю, он был высокий, — сказал другой, в задумчивости по трепав бороду. — Думаю. Не уверен. Я смотрел на лошадей.
Через две мили к югу от Аджмера они встретили остальных наездников Шанги и следопытов-патанов. Они возвращались на север с новостью.
Следы обнаружили. В пяти милях, на дороге к. Камбейскому заливу.
— Вероятно, в. Бхаруч, — заявил Джаймал, когда они поскакали на юг. Заместитель Шанги смотрел вперед и вправо. Солнце начинало садиться за пиками Аравалли. — Но, может, и нет, — продолжал размышлять он. — Как только он окажется к югу от Аравалли, он может срезать на запад к заливу Кач и идти вдоль побережья назад к Бароде Будет окружной путь, но…