В середине дождя
Шрифт:
— Давай, — сказала Аня.
В кофейне мы, взяв по торту и кофе, заняли место у окна. Столик выбрала Аня. Я сделал глоток — кофе был горячим, терпким и горьким. Потом сказал:
— Я выбрал бы точно такой же столик.
Аня улыбнулась:
— Именно поэтому я сюда и направилась. Я все помню. Тебе нравится сидеть у окна. Ты мне об этом писал.
Она отделила ложечкой кусочек торта. Украшавшие торт ягоды вишни Аня перед этим отложила на край блюдца.
— Не любишь вишню? — спросил я.
— Наоборот —
Аня отправила кусочек торта в рот. Потом сказала:
— Брат всегда подсмеивался надо мной. Тянулся к моей тарелке ложкой, делая вид, что съест оставленное мной сам. А я, нервничая, плакала и звала маму. Мы вообще с братом в детстве «воевали» страшно. Но это так, любя.
Она посмотрела в окно. Потом продолжила:
— Если бы не он, я бы до Питера, наверно, так и не добралась. Хотя тягу к городу я ощущала с самого детства. Знаешь, какая книжка была у меня любимой в детстве? «Медный всадник» Пушкина. Из-за иллюстраций. Там были шикарные картинки: Зимний дворец, Петропавловская крепость, Исаакиевский собор… С этого, наверно, все и началось.
Аня взяла чашку с кофе и перед тем, как сделать глоток, спросила:
— Ты давно в Москве живешь?
— С семи лет, — сказал я.
— И как она тебе?
— Скорее, у меня к Москве не любовь, а привычка. Но привычка сильная. В другом городе я жить не смог бы.
— А я в Москве еще ни разу не была. Я вообще мало где была. Не люблю поездок. Насквозь домашний человек.
В кофейне, где звуковым фоном был нестройный гул голосов, вдруг включили музыку. Я прислушался. Это был Брюс Спрингстин «Streets of Filadelfia». Аня задумчиво, глядя в окно, трогала колечко на своем пальце. Потом сказала:
— Когда брат поступил в Питерский университет и поселился в общежитии, мы с мамой приехали к нему в гости. Это было в начале октября, «золотая осень». Мама не подгадывала, просто так вышло. И бывает же такое — ты приезжаешь в первый раз куда-то и сразу чувствуешь: «это твое!» Питер сразу стал мне родным.
Я доел торт и, отставив блюдце, взял чашку кофе. Он был уже теплым, но все еще пахучим. Аня продолжала рассказывать:
— Каждый день я, мама и брат выходили в город. За неделю побывали во всех значимых местах. Обошли Эрмитаж, в Мариинке посмотрели балет, прокатились по Неве на «Метеоре», съездили в Петергоф. А мне все было мало. В конце концов, я утомила и брата, и маму. Мама сказала, что больше со мной в Питер не поедет. «У меня не три сердца, а одно, да и то не казенное», — сказала она. Брат же обещал показать меня своим питерским сокурсникам — «поучить, как надо город свой любить».
Аня улыбнулась. Съела еще один кусочек торта.
— Тогда я и решила поступать в университет, перебраться к брату.
— А где сейчас твой брат? —
— Все еще здесь. Два года назад женился. Недавно у меня появился племянник. Иногда созваниваемся, встречаемся. В праздники собираемся в Архангельске, у родителей.
— Держишь связь.
— Пытаюсь. Но у него семья.
— Это что-то меняет?
— Меняет. Постой, у тебя же старшая сестра есть?
— Есть.
— Замужем?
— Ага.
— Часто с ней видишься?
— Нет, не очень, — признался я.
— Вот видишь.
Аня посмотрела на свою чашку. Сказала:
— Когда была маленькой, бегала к брату жаловаться на мальчиков, которые меня за косы дергали. Он встречал меня после школы, я показывала ему обидчика, и он проводил с тем разъяснительную беседу. Без рук, конечно. Но больше меня не трогали. Я же хвасталась перед подружками своим защитником.
Она вздохнула.
— Сейчас так не побегаешь. И вообще…
— Что?
— Да так.
Она смущенно улыбнулась.
— Тебе вообще интересно, что я рассказываю?
— Очень. Правда.
Мимо нашего столика прошла несколько парней в бело-голубых шарфиках на шеях. Один из них на весь зал крикнул: «Зенит» — чемпион!" Его возглас в кофейне встретили одобрительным гулом. Аня объяснила:
— Сегодня "Зенит" играет. С "Динамо", по-моему. Но в Москве.
— Болеешь?
Аня кивнула. Взяла с блюдца вишенку и отправила себе в рот.
— Слежу понемногу. Живя в Питере, невозможно не увлечься футболом. Прошедший матч "Зенита" обсуждают и дети, и старушки-пенсионерки. А что творится в городе, когда "Зенит" играет домашний матч — настоящая футбольная лихорадка.
— На стадионе была? — спросил я.
— Ага. Раза три за сезон сходить удается.
Я посмотрел в окно. Там текла жизнь — беззаботная и легкая. Я ощущал необыкновенный уют. Тепло где-то внутри.
Аня ела вишенку. У нее были красивые тонкие пальцы. Я разглядел ее колечко — неброское, но изящное. По ободу надпись — "Спаси и сохрани".
В кофейне вновь зазвучала знакомая композиция. Очень знакомая. Но название я вспомнить не мог. Подсказала Аня:
— Это песня "Don`t speak" группы No doubt. — Потом, помолчав, добавила. — Знаешь, у меня с ней связаны приятные воспоминания. Под эту песню я танцевала свой первый танец с мальчиком. На школьной дискотеке, в восьмом классе.
Мы уже допили кофе и доели торт. Но уходить пока не собирались. Время для нас будто остановилось.
— Я тогда жутко стеснялась, — рассказывала Аня. — На дискотеках бывала редко, опыта никакого. В общем, оправдывала звание закоренелой ботанши. Это потом, в классе десятом, я запала на танцы, и мне, например, нравилось…
— …"танцевать перед зеркалом, когда этого никто не видит", — вставил я.
— Да-да, — улыбнулась она. — И благодаря этому достигла немалых успехов. На последнем звонке я с одноклассником перед всей школой танцевала вальс. Это был мой звездный час.