В сетях соблазна
Шрифт:
– Да ну их к черту. Я о тебе. Ты отличный парень, Брюс. И ты способен удивить. Особенно если вспомнить, из какой среды ты вышел.
– Звучит так, словно я всю жизнь вращался в обществе висельников и бандитов либо происхожу из семьи выродившихся и капризных аристократов, погрязших в лени и распутстве и привыкших потакать лишь собственным прихотям.
– А из какой семьи ты происходишь? Об отце не спрашиваю, но я никогда не слышала про твою мать.
– А я ее и не помню почти. И общались мы очень редко. Они с отцом разошлись вскоре после моего
– Мне жаль.
– Мне тоже, но ты меня не расстроила. Я же говорю, я ее почти не знал.
– Вырасти без матери грустно.
– У меня были няни. Гувернантки. Держали меня на коротком поводке, но любили. Папа… папа у нас крут. Суровый дядька. Впрочем, он всегда считал, что поступает правильно. Гонял меня, как коня по кругу, школил, давал образование. В итоге я ему благодарен. Я не вырос «золотым мальчиком».
– Напоминает моего отца. Он тоже был со мной строг. И тоже любил. По-своему. На самом деле больше всего он любил свою работу.
– Кем он работает?
– Он раньше был плотником. Отличным, талантливым плотником. Те немногие богачи, которые имелись в Слипи-тауне, заказывали ему отделку дома, и он все делал вручную. О дереве он знает все.
– А мама?
– Она у меня профессиональная сплетница. Она живет этим, дышит этим, с этим просыпается, с этим засыпает. Обожает слушать про людей разные истории, а потом придумывает всем оправдание. Даже закоренелым гадам. Ей бы писательницей стать. Или актрисой. И думаю, она во многом права. Каким неинтересным был бы этот мир, не будь в нем плохих парней!
– И развратных девчонок… Ты любишь родителей?
– Очень.
– А сестры и братья?
– Родных нет, я одна. Но полным-полно двоюродных и троюродных.
– А у меня только Реджи.
– Он классный парень.
– Ага. Ботаник.
– Кстати, ты заметил, как он изменился?
– Честно говоря…
– Ну даешь, пижон! Пойдешь к нему в следующий раз – посмотри на него. По-настоящему.
– Ладно. Ты меня озадачила…
Она рассмеялась и зашагала по улице, крепко держа Брюса за руку. Позади ехал неприметный черный «ягуар» с верным Джои за рулем, зеваки глазели на живого Брюса Кармайкла, но Лили не обращала на них никакого внимания. Ну… почти никакого. Она была счастлива здесь и сейчас, с этим человеком, а завтра будет только завтра.
Брюс стоял у дверей гимнастического зала и с интересом рассматривал подтянутого темноволосого парня, лихо крутившего «солнышко» на турнике. Потом парень ловко соскочил, вытер лицо полотенцем и аккуратно нацепил на нос очки в тоненькой золотой оправе, сразу превратившись в хорошо и давно знакомого Реджи Кармайкла, сводного брата и главного редактора «Шика». Брюс вскинул руку.
– Привет, незнакомец.
– Привет, тунеядец. Решил немножко поработать?
– Ну не одному ж тебе слыть трудоголиком. Начинаю новую жизнь. Трудовую.
– Лучше бы ты ее начал вчера. Я встречался с Джонсом один на один. Много потел. Тебе не икалось с семи до половины десятого?
– Упс! Редж, прости, у меня вылетело из головы.
– У тебя много чего из нее вылетело за последний месяц.
– Д-да… думаю, да.
– Это из-за Лили, правильно?
– Ну… Да.
– Не хочешь поговорить, братик?
– Не знаю, что сказать.
– Начни хотя бы с того… о чем ты, черт тебя раздери, думаешь!
– Не ругайся. Я думаю о Лили.
– Извини, не сдержался. А о Лили скажу то же, что говорил раньше. Она прелестная, добрая, умная девочка. Искренняя. Как ты думаешь, что с ней будет, когда тебе надоест изображать Гарун-аль-Рашида и ты разрушишь ваш маленький мезальянс?
– Это не мезальянс.
– То есть ты остаешься с Лили Смит? Живешь с ней? Женишься на ней?
– Давай, валяй дальше, Реджи. Ты у нас умный, ты и сам все знаешь.
– Зато ты у нас красивый, а мозги красавцам ни к чему. Брюс, ты взрослый дяденька, а у дяденек должна быть ответственность за то, что они делают. В частности, ты должен быть уверен, что не разбил сердце этой девушке и не причинил ей вреда. Это нормально. Это по-мужски.
Брюс уставился в окно. Он мог думать только об одном: сегодня вечером он снова увидит Лили и займется с ней…
– Брюс!!!
– А? Прости, задумался.
– Ты ее любишь?
– Н-нет… не думаю. Она мне очень нравится. Я о ней все время думаю. Но любить… Черт, Реджи, я понятия не имею, что это за штука – любовь. Если бы обстоятельства сложились немного иначе…
– Брюс, ты должен знать одну очень важную вещь. Отец собирается объявить о передаче полномочий во время гала-презентации в «Колизее».
Воздух в легких закончился, и Брюс Кармайкл пошатнулся, точно ему врезали поддых. Он чувствовал себя принцем-обалдуем, которому в разгар пирушки с хорошенькими фрейлинами сообщили, что старый король отрекся и передал ему всю власть, а вместе с ней и все проблемы королевства.
Фергюс Кармайкл, основатель и единственный властитель «Шика», прекрасно знал, как нужно уходить. Он мог бы сделать это плавно и незаметно, постепенно передавая власть своим сыновьям. Мог до самой смерти оставаться единовластным правителем своей издательской империи. Но он выбрал истинно королевский способ передачи полномочий. На большом гала-концерте, на глазах у всей Америки.
Однако не это было главным. Такое событие означало для Брюса только одно: их история с Лили подходит к концу. Она не сможет жить в мире гламура, ему никто не разрешит покинуть этот мир.
Брюс ошалело обернулся и увидел сочувственный взгляд брата.
– Брюс, ты должен принять важное решение. А для этого взвесить все свои шансы.
– Шансы? О чем ты говоришь…
– О том, что империю наследует только один сын. И о том, что мы все слишком заигрались в королей и принцесс. На самом деле никто не утверждал, что наследником станет непременно старший. Намек понял?