В шаге от Рая
Шрифт:
Тогда ему пришлось спуститься еще ниже и перевернуть скафандр.
Через испачканное кровью с внутренней стороны стекло не разобрать, кто это был. Сурф дотронулся до плеча пострадавшего, активировал и перезапустил принудительно персональный коммуникатор.
«Тайго», – отметил по отметке на шлеме.
Пока загружался коммуникатор, подсоединился к нему напрямую. Первое, что увидел, дождавшись завершения загрузки – отсутствие биопараметров. Последняя секунда записи – выход всех параметров в красную зону и резкой падение. Сомнений не
Сурф зафиксировал время гибели Тайго.
На повороте обнаружил тело Арлана. Он лежал навзничь, на животе, беспомощно протянув руки к выходу. Возможно, пытался убежать. Коммуникатор зафиксировал наступление смерти в тот же момент, что и Тайго.
– Что здесь произошло? – растерянно пробормотал.
Двинулся дальше.
У выхода в некрополь нашел еще одно тело: рука, затянутая в перчатку, безвольно повисла на рулевом управлении. Бот завалился на бок и рассек лопастями скафандр. Сурф заглянул за стекло шлема – так же все в крови. Коммуникатор показал такой же скачок биопараметров.
Время смерти совпадало.
Он выпрямился, тихо чертыхнулся.
– Сурф, что с Архом? – Голос оставшейся на страховке Линды. Не думал, что ее будет интересовать только землянин.
Но и он его интересовал больше других. Правда, очевидно, что по другой причине.
– Тайго, Фрил и Арлан мертвы, – отозвался сухо.
Девушка коротко вскрикнула, но быстро взяла себя в руки – за умение не раскисать, собственно, она и оказалась в его команде.
– Я вижу Арха… У него работает маячок на скафандре. И пробивается сигнал. Фонит, но попробую определить его местонахождение.
– Запись веди, – тихо скомандовал, возвращаясь к боту.
Он нырнул в некрополь. Завис под куполом, освещая пространство: гладкие стены икосаэдра хранили угасающее свечение – откуда оно здесь? Тонкие, напоминающие царапины или нити гигантской микросхемы, узоры, поднимались к потолку, где таяли бесследно.
На дне, темнела бесформенная куча – разломанный надвое бот с отвалившимися колесами поблескивал в свете прожектора, под ним, раскинув руки, лежал человек. Сурф уже не надеялся обнаружить живыми никого из своей команды, посветил по сторонам: чуть правее, у стены обнаружил такое же обездвиженное тело. Граах.
Пятого тела нигде не было видно.
Внизу, в самом центре треугольного основания светилось нечто. Бледный, едва различимый свет.
Сурф осторожно спустился ниже. Шагнул к невысокому пьедесталу.
На гладкой полированной поверхности таяли остатки каких-то неведомых Сурфу знаков и горел каменный цветок. Подрагивал остроконечными хрустальными лепестками. Небольшой – легко поместился бы в ладонь клириканца, полупрозрачный, с затемнением в центре. Короткий ребристый стебель, треугольный в сечении поддерживал композицию.
– Сурф, я вижу Арха, – взволнованный голос Линды вырвал из оцепенения.
Сурфок насторожился:
– Где он?
– Прямо перед тобой.
– Передо мной? – клириканец скользнул
– Да, Сурф. Я ему сказала, что ты к нему спустился… А он про какую-то галактику говорит. Он в норме? Ранен?
Сурфок прищурился, кивнул.
Сообразив, что говорят по голосовому передатчику и девушка не видит его кивков, отозвался?
– Судя по всему, в норме. – Соврал.
Он протянул руку и снял бутон со «стебля». В этот момент помещение храма полыхнуло ярко-голубым, рассыпав по стенам изображение лица землянина Арха и отсветы далекой галактики.
Словно последнее воспоминание живого цветка.
– Линда, – девушка всхлипнула вместо ответа. – Готовь якоря, заводи двигатели, мы снимаемся.
– А… Но он там, я вижу его, Сурф! – Голос Линды дрожал, рассыпаясь в груди на осколки.
Она не договорила.
– Нет времени забирать отсюда трупы. Наше окно закроется через тринадцать минут. Иначе мы присоединимся к ним.
Спустя несколько часов, борт фрегата «Аякс»
Киль Сурфолк смотрел на подрагивающий в креплениях аппарат. Тот, кто отправил его и его людей на эту бойню, точно знал, что эта вещица значит. И знал, на что отправлял исполнителей. Как и то, что он, Киль Сурфок, в такие игры не играет: каждый вправе знать, под чем подписывается.
Он мрачно окинул взглядом прочерки в бортовом журнале. Пять отличных ребят остались там, на 3Н-28.
Фрил, Арлан, Граах, Тайго… Арх.
Сурф отбросил угрызения.
Каждый – на вес золота.
Каждый пошел за ним, чтобы выторговать себе свободу и получить право на жизнь.
И каждого из них он подвел.
Сомнения, что он оставил землянина на мучительную смерть там, на Галоджи, полоснуло в груди.
Киль выписал суммы вознаграждения, которые должен был перечислить каждому из них, добавил сумму компенсации, которую получит родственники погибших. Подвел итог. Добавил стоимость уничтоженных ботов и оборудования. Получилось 1,8 биллиона тумаров. Округлил до двух. Указанную сумму отправил заказчику с вирткопией лежащего на его столе энергона. Поставил отметку «без торга».
За все надо платить.
За свободу иногда приходится расплачиваться жизнью. Власть же всегда стоит денег.
Смотрел на цветок до тех пор, пока у него не заболели глаза. Каждый лепесток – произведение искусства. А если долго смотреть, то начинаешь видеть, как оживают звезды, а внутри горит чужая незнакомая галактика: массивное огненно-белое кольцо с черной дырой в сердце, два рукава соединены перепонкой.
Сердце екнуло, пропустив удар – клириканец отчетливо увидел силуэт человека на фоне ослепительно белой звезды. Галактика на лепестках энергона вспыхнула на мгновение и погасла, исчезая в слоях хрустального цветка.