В шторм
Шрифт:
– К вечеру, я полагаю, настоящая штормяга будет. Барометр шибко падает.
Старый штурман, перенесший на своем долгом веку немало штормов и раз даже испытавший крушение на парусной шкуне у берегов Камчатки, проговорил эти слова таким спокойным тоном, точно дело шло о самой обыкновенной вещи, и, отхлебнув несколько глотков чаю с коньяком, крякнул от удовольствия и прибавил:
– Теперь вот и кашель душить не будет... А то стоял наверху и все кашлял... Эй, Васильев!
– крикнул он.
Явился вестовой.
– Плесни-ка еще чуть-чуть коньячку... Стоп - так! Мокроту разгоняет!
–
Других вин старик не признавал и особенно презирал шампанское, называя его "дамским полосканьем".
– Так вы полагаете, Иван Иваныч, что шторм?
– небрежно переспросил Опольев и в то же время покраснел, чувствуя, что голос его дрогнул, и воображая, что штурман заметил его страх.
– Обязательно! Форменный, батюшка, штормяга! Уж такая это подлая Бискайка*. Сколько раз я ее ни проходил, всегда, шельма, угостит штормиком! Да-с.
_______________
* Бискайский залив.
– П р и м. а в т о р а.
Старик с видимым наслаждением допил стакан, нахлобучил фуражку и ушел.
Одольев взглянул на кают-компанейские часы: до восьми часов оставалось еще пять минут. Он допил чай, надел при помощи Кириллова дождевик и с первым ударом колокола, начинавшего отбивать восемь склянок, поднялся по трапу наверх, возбужденный и взволнованный в ожидании "первого шторма" в своей жизни, и снова на мгновение вспомнил о кудрявом деревенском саде, о Леночке с ее чернеющей родинкой на румяной щеке, с ее славными глазами...
"Как т а м хорошо, а здесь..." - пронеслось в голове молодого моряка.
Он вышел на палубу и сразу очутился в иной атмосфере.
Его охватил резкий холодный ветер и обдало водяной пылью. Он услыхал характерный вой ветра в снастях и рангоуте, увидал бушующий седой океан, и мысли его мгновенно приняли другое направление - морское.
И он принял равнодушный вид и молодцевато поднялся на мостик, точно сам черт ему не брат и штормы для него привычное дело.
III
Несмотря на жгучее чувство страха, охватившее в первый момент молодого мичмана, величественное зрелище бушующего океана невольно приковало его глаза, наполнив душу каким-то безотчетным благоговейным смирением и покорным сознанием слабости "царя природы" перед этим грозным величием стихийной силы.
Вокруг, на видимое глазом пространство, океан словно весь кипел в белой пене, представляя собой взрытую холмистую поверхность волн, несущихся, казалось, с бешеной силой и с шумом разбивающихся одна о другую своими седыми гребнями. Но кажущиеся вдали небольшими холмами, эти валы вблизи преображаются в высокие водяные горы, среди которых, то опускаясь в лощину, образуемую двумя валами, то поднимаясь на гребень, идет маленький черный корвет* со своими почти оголенными мачтами, со спущенными стеньгами**, встречая приближение шторма в бейдевинд***, под марселями**** в четыре рифа*****.
_______________
* К о р в е т - старинное трехмачтовое военное судно с открытой
батареей.
** С т е н ь г а - брус, являющийся продолжением мачты.
*** Б е й д е в и н д - направление движения корабля, самое
близкое к линии ветра.
**** М а р с е л ь - большой прямой парус, второй снизу.
***** Р и ф - приспособление, при помощи которого можно изменить
площадь парусности. Взять рифы - убавлять паруса.
Раскачиваясь и вперед и назад, и вправо и влево, корвет, поднимаясь на волну, разрезает ее и иногда зарывается в ней носом, и часть волны попадает на бак, а другая бешено разбивается о бока судна, рассыпаясь алмазными брызгами. Изредка корвет черпает бортом, и тогда верхушки волн вкатываются на палубу, выливаясь через противоположный борт в шпигаты.
Вот-вот настигает громадный вал... Вон он за опустившейся кормой, высоко над нею и, кажется, сейчас обрушится и зальет этот корвет, кажущийся теперь крохотной скорлупкой, зальет со всеми двумястами его обитателями без всякого следа... Но в это мгновение нос корвета уже спускается с другого вала, корма поднялась высоко и страшный задний вал с гулом разбивается об нее и снова опускает корму.
Все небо заволокло темными кучевыми облаками, которые бешено несутся в одном направлении. Мгновенно покажется солнце, обдаст блеском седой океан и вновь скроется под тучами. Ветер ревет, срывая по пути верхушки волн, рассыпающихся серебристой пылью, и воет в рангоуте, в снастях, потрясает их, точно негодуя, что встретил препятствие...
Вахтенные матросы в своих просмоленных парусинных пальтишках, надетых поверх синих фланелевых рубах, держатся за снасти. Все молчаливы и серьезны. Ни шутки, ни смеха. Когда волна обдает брызгами, они, словно утки, отряхиваются от воды и снова смотрят то на океан, то на мостик.
Там, словно прикованный, стоит, широко расставив ноги, пожилой капитан, держась руками за поручни. Он, по-видимому, спокоен и посматривает то на горизонт, то на паруса. Он не спал целую ночь. Его лицо, обветрившееся, утомленное и сосредоточенное, кажется старее от бессонной ночи. Он собирается отдохнуть часок-другой, но, прежде чем спуститься к себе в каюту, решил при себе убрать марсели, чтобы встретить шторм с меньшею площадью парусности, под штормовыми парусами.
И он приказал Опольеву резким, сиплым голосом:
– Уберите марсели и поставьте зарифленные триселя*, штормовую бизань** и фор-стеньги-стаксель***!
_______________
* Т р и с е л ь - вид паруса.
** Б и з а н ь - парус на задней мачте (бизань-мачте).
*** С т а к с е л ь - косой треугольный парус. С т е н ь г а
брус, являющийся продолжением мачты.
– Есть!
– отвечал мичман и, приставив ко рту рупор, крикнул:
– Марселя крепить! Марсовые к вантам!
И когда марсовые матросы подошли к вантам, продолжал:
– По марсам!
Крепко держась руками за вантины, матросы тихо и осторожно полезли по веревочной лестнице и, достигнув марсов, расползлись по стремительно качающимся реям. У молодого офицера замер дух при виде этих маленьких человеческих фигур на высоте, раскачивающихся вместе с реями и крепивших паруса при таком адском ветре. Ему все казалось, что кто-нибудь да сорвется и упадет за борт. И он не спускал с рей испуганных глаз. И капитан и старший офицер тоже не спускали глаз. Видно, и их беспокоила та же мысль.