В Шторме
Шрифт:
– Но этого достаточно, чтобы заставить ее поверить, что он имперский агент?
– спросила Мара.
По сведениям разведки было известно, что Органа знала Скайуокера слишком хорошо - знала в течение многих лет - было бы нелегко поколебать ее.
– Передаст ли она все лидерам мятежников?
– добавил наконец Амедда, притягивая к себе любознательно пристальный взгляд Мары.
Император уверенно улыбнулся, дав достаточно неопределенный ответ, одинаковый и для вопроса Амедды, и для вопроса Мары:
– О, я уверен, что поначалу она найдет бесчисленные причины не делать этого. Но я предоставлю
Мара кивнула - в полной уверенности, что планы ее Мастера, независимо от того, какими они были, осуществятся в заданном им темпе. Так было всегда.
Глава 5 (часть 1)
Палпатин целеустремленно шел вдоль широких и высоких коридоров роскошной Западной Башни; постоянно увеличивающееся количество охраны свидетельствовало о его приближении к апартаментам Скайуокера. Пульс стал чаще, чувства обострились – в реакции на предстоящую задачу.
Сегодня – больше, чем когда-либо - он был исполнен темными намерениями. Сегодня он окажется перед своим джедаем. Сегодня будут проведены линии фронта - пусть и едва ощутимо. Он изучал этого мальчишку лишь по информации из отдаленных источников различных агентов и шпионов, из докладов, полученных из вторых рук, но тем не менее имел ясное чувство и понимание, как нужно вести с ним борьбу. Никаких открытых действий, никаких излишних откровений. Это должна быть более тонкая игра, медленная подрывная деятельность. Смерть от тысячи порезов. Планы, скрытые внутри других планов. Некоторые из них были долгосрочны, некоторые – незамедлительны.
Некоторые уже в стадии реализации - если едкая маленькая принцесса будет столь хороша, чтобы донести нужную информацию до Восстания, когда Палпатин обеспечит ее возвращение туда. Он тщательно рассеял подсказки и следы, которые они найдут - и в своем мелком драгоценном Восстании, и далеко за его пределами, где они в конце концов начнут искать. Для возвращения его нового джедая не останется ни одной возможности. Он гарантирует это.
Мысли Палпатина вернулись к принцессе, к ее смутному, слабому присутствию в Силе, очень похожему на присутствие Мары - его замечательной и безжалостной убийцы, его «руки», когда та выполняла его распоряжения, находясь далеко от Основных Систем, разбираясь с деликатными ситуациями, требующими определенного… расстояния.
Он обучал много «рук» в течение прошедших лет - людей исключительной способности чувствительности к Силе - агентов, которые передвигались по Империи и выполняли его желания, слыша его голос, где бы они ни были и отвечая таким же образом.
Но он следил за тем, чтобы дать им только те познания, которые будут достаточны для служения ему - ничего большего, ничего, что могло бы принести ему в будущем какое-либо осложнение.
Лею Органу можно было бы обучить при желании. Не слишком многому – только тому, что сделало бы ее полезной.
Но не сейчас - сейчас она послужит его планам намного больше, убегая назад к своему Восстанию и распространяя там подозрения. Она
Для этого требовался кто-то именно ее статуса - чтобы преодолеть их нежелание верить; кто-то, кто на самом деле хорошо знал его и у кого были бы свои собственные сомнения в нем.
Когда идет большая игра, необходимо быть готовым сдать несколько пешек, и Палпатин, без сомнения, был согласен потерять возможность обучения еще одной «руки» ради обрезания связей его джедая с Восстанием. У него была Мара, и этого было пока достаточно.
Ей также отведена роль в его будущих планах.
Именно поэтому она была нужна здесь, рядом с его джедаем. Естественно, ей это не нравится, но она никогда не выскажет недовольство.
Таким образом, Палпатин сконцентрировался на Скайуокере. На изощренной войне слов и воли, которая должна начаться сегодня. На сетях, которые он начнет плести вокруг мальчишки, втягивая того, как можно глубже различными противоречиями и инсинуациями - хотя в этом случае они едва ли необходимы. Собственная искривленная, разрушенная жизнь Скайуокера уже была достаточно пустынной - осознание им холодного и расчетливого предательства джедаев, которым он так охотно доверял, несомненно, должно ощущаться ножом в сердце.
Потому что это предательство было правдой - подлинной, замечательной, великолепной, ироничной правдой.
Сами джедаи преподнесли Скайуокера Палпатину. Вручили на блюдечке, вместе с ключом, открывающим путь вниз - в темноту его собственных теней, так заботливо обеспеченных Кеноби.
Поскольку Кеноби лгал ему, совершил самый большой возможный грех, украв и лишив ребенка отца, а затем усугубил это тем, что лгал не только о происхождении мальчишки, но, что еще более важно, и о своей личной причастности к произошедшему - ради возможности им управлять.
Неужели Кеноби верил, что мог удержать правду в тайне?
О, мальчишка, конечно, еще будет сопротивляться, Палпатин знал это. Но это сопротивление будет просто рефлексом, заключительным фрагментом разрушенной жизни. Бледной тенью его былого непреодолимого убеждения. Его протест не выдержит долго этой зияющей раны, этой глубокой душевной слабости, перекраивающей все, во что он верил.
Потому что теперь, когда они наконец встретятся друг с другом, внутри джедая будет находиться ужасный, разрушающий его изнутри изъян.
Слишком большой, чтобы даже начать осмысливать его; и Палпатин не даст мальчишке времени для этого – не будет никакой отсрочки, чтобы прийти к соглашению в его хаосе замешательства. Он будет отчаянно одинок и потерян - утратив веру в тех, кому доверял, утратив свою самоидентичность перед лицом холодной действительности и подвергая сомнению собственную веру в свою способность противостоять Тьме…
Вот что было задачей Палпатина, когда они наконец встретятся - использовать то, что так заботливо обеспечил Кеноби и найти еще больше слабостей – любую трещину, которую можно было бы использовать. Осторожно, мало-помалу, начать подталкивать его джедая вперед ко Тьме.