В Шторме
Шрифт:
– Я…
Так близко, так сильно близко к этому опьяняющему безумству неистовых эмоций; Палпатин смог только хрипло прошептать:
– Больше не может быть никаких слов, друг мой. Только правда… и Тьма.
***
Мара терпеливо ждала своего Мастера в широкой прихожей за пределами апартаментов Скайуокера и низко поклонилась, когда Палпатин наконец появился. Он прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, погруженный в свой триумф, в потерю мальчишкой веры - не в его союзников, а в кое-что намного более важное: в себя самого.
Она
Каким-то образом Мара была затронута произошедшим, он довольно сильно ощутил это в ней - и это не касалось поставленной перед ней задачи. Но Джейд всегда расстраивалась, когда должна была остаться во дворце - он обучал ее быть орудием действия, путешествуя и выполняя его требования по всей Империи, будучи способной слышать и общаться с ним через Силу, быть его глазами и ушами, его волей…
Император слегка нахмурился: могла ли она ощущать Скайуокера в Силе? Он научил ее слышать свой голос, но Мара никогда не слышала лорда Вейдера - хотя она никогда и не пробовала, эти двое были подозрительны и враждебны друг к другу, что весьма устраивало Палпатина. Но могла ли она теперь чувствовать джедая? И если да - то почему?
«Ты слышишь его, моя слуга?»
Нахмурившись, Мара взглянула на Мастера:
– Слышу его?
«Джедая - так же, как ты слышишь меня сейчас»
Она смотрела на своего Мастера в течение долгих секунд…
– Нет, Мастер. Я ничего не слышу.
Он подозрительно заглянул в ее душу, ища ложь. Но в такой близости к джедаю он ощущал только его, только огонь неопытной мощи - одержимо гипнотической даже в страданиях отчаяния - сжигающий все меньшие огни так, что о Джейд было немедленно забыто.
В любом случае это не имело значения - она будет покорно играть свою роль. Как всегда.
Палпатин пошел дальше, и Джейд возобновила свой шаг рядом с ним - ее неясное, тусклое ощущение в Силе заставляло еще более страстно желать реализации мощи Скайуокера. Это он должен сейчас покорно идти позади своего Мастера – а не Джейд. И даже не Вейдер, уже нет. Сопротивление мальчишки только усиливало желание Палпатина победить, подчинить, завладеть.
Да, мальчишка намного лучше обучен, чем он ожидал, но конечно же еще в досягаемости, Сила заверила его в этом.
Однако это не означало легкой задачи впереди. Скайуокер каким-либо образом достигнет принятия неожиданного видения и, вероятно, попытается логически объяснить его, отодвигая подальше. Мальчишка был крайне упрям. Даже если он не сможет - даже если он будет знать, что это правда, он все равно будет бороться. Потому что это тоже в его крови. Джедай будет сопротивляться, потому что верит, что прав - и все еще по-дурацки верит, что у него есть какой-то иммунитет от Тьмы.
Он будет сопротивляться, потому что верит, что это необходимо - потому что Кеноби и Йода вдолбили в него важность влияния даже самого малого промаха.
Мальчишка будет сопротивляться
Вызов состоял в том, чтобы обратить Скайуокера, несмотря на все эти убеждения - и даже больше - повернуть их против него. Спроектировать ситуацию, в которой, понимая, что он идет к Тьме, джедай все же продолжит идти.
В тот заключительный момент его нельзя будет толкать туда - он должен будет сделать это добровольно, соглашаясь открыть свой разум и свою душу.
Но можно было подтолкнуть его к самому краю - измотанного, спровоцированного, управляемого - к той критической точке перелома… Когда он возьмет Тьму и использует ее, как собственную.
***
Люк сидел в тишине своей мрачной неосвещенной комнаты, подтянув ноги на край стула и обхватив голову руками - борясь против непрерывно находящегося в ней давления и пытаясь рассуждать о видении, которое перевернуло его восприятие вверх дном.
Даже не о видении; не было никакого видения, как такового - только знание, глубокое и бесспорное, что он предаст Мастера Йоду. Правда - столь же абсолютная, как смерть.
Люк пристально вглядывался в яркие, отдаленные огни города, разбрасывающие рассеянные тени по спальне, которая подавляла своим размером и напоминала этим, как отчаянно одинок он здесь был.
Как он мог бороться теперь? Как мог удержаться против всего?
Ему нужно найти путь. Не позволить проглотить себя этим предзнаменованием.
Если бы только он смог…
Люк оторвался от своих мыслей, признавая волнение Силы, нахлынувшее во Тьме еще до того, как услышал голос снаружи: низкий бас, раздающий приказы, словно это было его божественное право.
«Только не сейчас», - подумал он. Но было без разницы, что он думал: даже если бы Вейдер услышал его, он не замедлил бы свой шаг.
Люк знал, что должен встать, но вместо этого только еще ближе притянул к себе колени, обхватывая их руками в необыкновенно по-детски непосредственном жесте.
В комнате зажглись лампы - даже они находилось вне его контроля здесь; с тяжелым свинцовым звуком последовательно отодвинулись блокировочные болты.
Вейдер вошел один и встал, ожидая пока грохочущие двери с тяжелым скрежетом сдвинутся обратно.
Повисла тишина. Люк не поворачивался, хотя он был не в силах проигнорировать тяжелое режущее дыхание маски своего от… Вейдера.
– Твои спутники свободны, - наконец заявил тот.
Люк промолчал, пристально глядя в ночь, разрываемый расстройством и своею неспособностью действовать. Он хотел кричать, вопить на это… существо, чтобы оно оставило его в покое, ушло и никогда не возвращалось. И все же, когда он в итоге, не оборачиваясь, заговорил, он задал лишь один спокойный вопрос: