В сладостном бреду
Шрифт:
— Здесь речь не о том, чтобы позволять или запрещать.
— Так что это? Судьба? Колдовство? Ты ведь никогда прежде в это не верила. Может, ты потеряла рассудок?
Возможно, и это. Во всяком случае, она изменилась.
— У лорда Вэра доброе сердце. И он спас мне жизнь.
— Ну и что? Совсем необязательно отдавать ему свою. Можно вознаградить его каким-то другим способом.
Какое простое решение.
— Это не вознаграждение. Ты еще мала, поэтому для тебя все легко.
— Ты продолжаешь твердить одно и то же. А я все понимаю. — Tea
— Я с тобой. — Tea ласково дотронулась до руки Селин и почувствовала, как она напряжена. — Я всегда буду рядом, когда буду нужна тебе.
— Это совсем другое.
— Не будь дурочкой, — вспылила Tea, потеряв терпение. — Все меняется, но это вовсе не значит, что это плохо. Ты моя сестра и мой друг, и я никогда не перестану любить тебя. Сейчас именно ты отталкиваешь меня. — Она обхватила плечи Селин и встряхнула ее. — Я этого не потерплю. Мы нужны друг другу, и я не собираюсь отдаляться от тебя.
Селин несколько мгновений смотрела пристально ей в лицо, а затем сказала грубовато:
— Возможно, ты еще не совсем потеряла рассудок. Ты, может быть, сумеешь преодолеть это безумие. — Она повела плечами, освобождаясь от рук Tea. — Думаю, я подожду и посмотрю. — Она залезла в карман своего платья и протянула Tea кусок мыла. — Я займусь лошадьми, а ты выкупайся и помой голову.
— Сначала мы вместе напоим и почистим их, — сказала твердо Tea. — Мы все всегда делали вместе.
— Только некоторые вещи. — Селин поморщилась. — Я не собираюсь иметь ничего общего с этой странной болезнью, которая вдруг овладела тобой.
Вэр все еще бодрствовал, когда они вернулись в лагерь два часа спустя.
— Почему? — спросил он.
— Вам полагается спать.
— Похоже, я ничего другого и не делал последние несколько дней. Так почему вы не отходили от меня?
Она привязала лошадей к дереву.
— Вам был необходим уход.
— До такой степени? — Его глаза впились в ее лицо. — Что вы не могли оставить меня ни на минуту?
— Это один из моих недостатков, но я ничего не могу делать наполовину. — Она пожала плечами. — Однако теперь, когда вы уже на пути к выздоровлению, у меня будет время помогать Селин. — И она добавила: — Конечно, если вы будете достаточно разумны, чтобы не прибавлять мне работы, пытаясь слишком рано взваливать чересчур много на свои плечи.
— Странно, что вы так старались спасти жизнь человека, которого ненавидите. — Он помолчал. — Вы ведь не простили меня?
— И это правда. То, что вы сделали, — непростительно. — Она пальцами распушила свои мокрые волосы. — Но вы спасли мне жизнь. Я не могла позволить вам умереть.
— Почему вы не смотрите на меня?
— Не так уж приятно взирать на вашу четырехдневную щетину.
Он невольно провел рукой по заросшему лицу.
— Это не причина.
— Это все, что
Какое-то время он наблюдал за ней со странным выражением в глазах. Затем тихо сказал:
— Вы не могли бы не заплетать косу? Я так долго не видел ваши чудесные волосы распущенными.
С той самой ночи, когда Селин приехала в Дандрагон. С тех пор, казалось, прошли века. Внезапно в ней вспыхнуло живое воспоминание об этих днях страсти и нежности, о ее протяжных, переливчатых стонах, о его руках — как крепко сжимали они ее, когда он проникал в ее лоно снова и снова, до тех пор пока она уже не могла…
Она перекинула волосы через плечо и принялась быстро заплетать косу.
— Мне не следовало упоминать о нас, — сказал он с грустью, устало закрывая глаза. — Я должен был бы сам понять, что вы не доставите мне такого удовольствия. Но я просил о такой малости…
Для нее это важно и больно. Память вызвала к жизни ту часть ее души и тела, которую она похоронила в последние два долгих года. Теперь она уже не сможет, глядя на него, не вспоминать о тех днях, когда они оба сгорали от страсти и наслаждения.
И не желать этого снова.
Только не сейчас. Не раньше, чем она сможет разобраться с этим новым для нее чувством любви. Все случилось слишком быстро. Она уже сейчас ощущала себя слишком слабой и зависимой. Если она вновь отдастся ему, то совсем потеряет себя.
Он снова погрузился в сон. Боже милостивый, каким беспомощным казался он в этот момент, несмотря на свое большое крепкое тело. Но нет, не совсем. Уже были заметны слабые приметы возвращающейся к нему былой силы. Вскоре он вновь станет самим собой, сильным, упрямым, властным, прокладывающим свою собственную дорогу в жизни, уверенным, что только его путь самый верный. Ей придется быть все время начеку, если она решит держаться от него подальше.
Но пока этот момент еще не наступил. Она подошла к нему и легла рядом, чуть смущаясь и в то же время радуясь этой близости. Если он проснется, она всегда сможет объяснить свое присутствие его слабостью.
Ей очень хорошо возле него. Сейчас у нее отпала нужда ломать голову над тем, что делать — поддаться своим чувствам или держаться отчужденно. Она могла просто лежать здесь, возле него, понимая, что сейчас, в эту минуту, она может, ни о чем не беспокоясь и не задумываясь, позволить себе любить его.
Она проснулась в середине ночи и увидела, что он с удивлением и любопытством рассматривает ее.
— Tea?
Она оказалась сейчас слишком незащищенной, слишком переполненной любовью. Ей следовало бы отодвинуться от него. Ей надо бы закрыть глаза, чтобы он не смог ничего в них прочитать.
Если бы она могла вот так всю жизнь смотреть на него!
— Чего ты боишься? — прошептал он. — Я почувствовал твой страх сразу, как только пришел в себя.
Ей страшно, потому что она слишком сильно любит его, она боится раствориться в нем. Дрожащим голосом она возразила: