В созвездии трапеции (сборник)
Шрифт:
В зале заседаний наконец вспыхивает свет. Некоторое время ученые сидят молча, переглядываясь, пожимая плечами.
Глава Совета ученых смотрит на них вопросительно.
Первым, к моему удивлению, берет слово Джэхэндр. Вот уж кому не следовало бы торопиться! Я слишком хорошо знаю его и не могу относиться к нему серьезно. Начать этот разговор нужно было кому-нибудь посолиднее…
— Интересно, знает ли Рэшэд Окхэй, сколь мала вероятность жизни на большинстве планет? — спрашивает он, и лицо его сразу же бледнеет от волнения.
— Надо полагать, что знает, — спокойно, будто речь идет
— Очень хорошо, что ему известно это, — не глядя на Рэшэда, продолжает Джэхэндр. — Ему тогда должно быть известно и то, что даже в случае возникновения жизни на какой-либо из планет эволюция ее не всегда завершается возникновением разумных существ.
— Вы полагаете, значит, что разумной жизни на Эффе не может быть? — спрашивает Джэхэндра кто-то из астробиологов.
— Теперь почти не сомневаюсь в этом, — убежденно заявляет Джэхэндр.
— Доказательства! — раздаются голоса сразу нескольких человек.
— О какой же разумной жизни на Эффе может идти речь, если локаторы космической ракеты засекли на ее поверхности только воду? Лишь у полюсов показания их остаются неясными. Разве не следует из этого, что если и не вся Эффа, то большая часть ее покрыта океанами?
— Но ведь известно, что океан — колыбель жизни, — подает реплику кто-то из молодых ученых.
— Жизни вообще, но не высокоразвитой, — отвечает на это Джэхэндр.
— Значит, ты допускаешь возможность существования на Эффе только самовоспроизводящихся ферментных систем, типа «свободных генов»? — усмехается Рэшэд. — Или даже вирусоподобных гетеротрофных организмов?
— Почему же? Я допускаю наличие там и более сложных форм. Плеченогих, например, и трилобитов. Но дальше эволюция живых организмов Эффы могла и не пойти. Мы ведь знаем, что раковины ископаемых плеченогих, обнаруженные в древних породах, ничем не отличаются от раковин их современных видов. А это значит, что за последние пятьсот миллионов лет виды этих животных остались неизменными.
— О чем вы, собственно, спорите? — удивленно спрашивает пожилой ученый, сидящий рядом с Джэхэндром. — На магнитной ленте космической ракеты не плеченогое ведь существо, а прекрасная девушка.
Все смеются, а Джэхэндр недовольно опускается на свое место.
Потом выступают другие ученые, более солидные, чем Джэхэндр. Некоторые тоже довольно энергично возражают Рэшэду. На меня, однако, значительно большее впечатление производит спокойное выступление старейшего нашего астробиолога Аттана.
— Можно, конечно, высказывать бесконечное количество сомнений и возражений против слишком смелой гипотезы Окхэя, — говорит он, отечески положив руку на плечо Рэшэда. — Однако, как кто-то уже заметил, на магнитной ленте космической ракеты запечатлено высокоразвитое существо, и от этого факта нам никуда не уйти. Для меня до этого было несомненно лишь наличие на Эффе растительности, ибо обнаруженный в ее атмосфере молекулярный кислород мог образоваться лишь в процессе фотосинтеза, осуществляемого растениями. Одно другому не противоречит, конечно, но разница между этими фактами поистине грандиозна. Что делать в подобной ситуации? Наиболее
Наконец берет слово крупнейший наш астроном, глава Совета ученых:
— Я тоже думаю, что нам не следует торопиться. Ситуация тут куда более сложная, чем полагают некоторые горячие головы. Попробуем спокойно во всем разобраться. В крайнем случае пошлем на Эффу еще одну космическую ракету.
По залу проносится негромкий шепот. Глава Совета невольно настораживается. Недоуменно оглядывается по сторонам. Подождав, когда утихнет шум, продолжает:
— Почему вас удивляет это? Мы имеем теперь более совершенные конструкции и горючее, позволяющее увеличить скорость полета ракеты. Возвращения ее уже не придется ожидать так долго.
— А почему бы не послать на Эффу не ракеты с электронными приборами, а Звездную экспедицию с учеными? — спрашивает Рэшэд.
— Это будет решено лишь в том случае, если Эффа окажется обитаемой, — твердо заявляет глава Совета.
— Ну, так мы докажем ее обитаемость, — негромко говорит Рэшэд. — А пока примите эту магнитную ленту с изображением девушки с Эффы. Мы постараемся вскоре представить Совету и другие доказательства обитаемости Эффы.
Конечно, доказать обитаемость Эффы — дело не легкое. «Тут, может быть, действительно не следует торопиться, но мне нравится решительность Рэшэда. Молодец, Рэш! Смотри только, не сломай себе голову…
— А нельзя ли еще раз взглянуть на эту девицу?.. — просит кто-то из астробиологов.
Глава Совета молча кивает Рэшэду. В зале гаснет свет. На экране снова возникает изображение прекрасного существа с далекой планеты. Энергично жестикулируя, красавица пытается поведать нам что-то. Все смотрят на нее уже без прежних иронических улыбок, серьезно, сосредоточенно…
А когда зажигается свет, встает со своего места астробиолог Аттан. Он удивленно разводит руками и молча стоит некоторое время в раздумье. Будь на его месте кто-нибудь другой, все рассмеялись бы, пожалуй. Но его слишком уважают, чтобы позволить себе даже улыбку. Все напряженно ждут, что он скажет.
— Со всем в конце концов можно согласиться, — произносит он наконец, задумчиво глядя в потолок. — И с обитаемостью Эффы, и с тем, что жизнь на ней достигла большого совершенства. Но чтобы девушка с этой планеты так была похожа на наших?
Он снова разводит руками и, не сказав больше ни слова, садится.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Из зала заседаний Совета ученых я выхожу первой. До нашей лаборатории недалеко, но я иду торопливо — не хочется ни с кем встречаться. Ужасно неприятный осадок на душе! Очень жаль Рэшэда. Эта девушка, запечатленная на магнитной ленте, действительно ставит его в очень затруднительное положение…