В Средиземье бардак.

Райвизхем Ал

– Я вовсе не это хотел сказать, - досадливо бросил Фолко.
– Так нам придется каждый банк грабить.

– Ну, так что же, мы же во имя счастья в Средиземье, - встрял в разговор Малыш.

Хоббит улыбнулся. Путешествие сулило новые горизонты и возможности. Неизвестные банки манили его, как что-то неведомое манит каждого туриста и путешественника в дорогу. Солнце словно засветило по-другому, и друзья радостно двинулись в путь. О том, что в Средиземье только два банка, один находится в Ануминнасе, второй в Минас-Тирите, плохо учившиеся в школах гномы и хоббит не знали, поэтому перспектива частого нахождения в банках в ожидании Олмера их очень сильно взбудоражила.

Шла вторая половина апреля или мая, Маленький Гном, отвечавший в отряде за календарь, в минуты недуга использовал походной календарь Рогволда на полгода вперед, а вести учет дней по иному, нежели отрывать каждый день листок у календаря,

ни гномы, ни хоббит не умели. Воодушевленные друзья умудрились прошагать в поисках банков немерянные лиги по лесной глухомани. Начали показывать дно мешки с провизией. Фолко уже устал тыкать своей большой вилкой в загребущие руки гномов, норовивших слопать внеочередную пайку, а большой походной половник, который он пообещал засунуть в то место, где никогда не светит солнце, тому из гномов, кто полезет в мешки с провизией ночью, оказался завязан тройным узлом. Тяжело вздохнув, Фолко вновь принялся урезать порции гномам. Где же эта граница с Торговой областью, когда же закончится эта дорога в никуда, через те земли, которые им, наверное, преподавали в школе на уроках географии, но так и не запомнились ни хоббиту, ни обоим гномам. Тесак, подаренный хоббиту самим Олмером, который Фолко использовал для дележа порций удобно лежал в ладони, особенно когда приходилось витиевато нарезать куски мяса так, чтобы гномы не усомнились в равенстве порций хоббита и гномов. Сны хоббиту снились какие-то тусклые, к нему то приходили кредиторы, требовать по долговым распискам, то бюро проката тщетно пыталось вернуть опрометчиво предоставленный в распоряжении рояль. Фолко честно выворачивал свои дырявые карманы для кредиторов, а представителю бюро проката постоянно вручался детский рояль, размером с небольшую книжку, причем хоббит доказывал, что именно этот рояль, а не тот, что стоит в трактире его дядюшки Процента Бренди, он взял напрокат. Несколько раз хоббит тщетно взывал к Гэндальфу, надеясь получить от него планы банков, но тщетно. Серенький козлик, в смысле волшебник молчал. Зато неожиданно подал о себе весть Радагаст.

Глава 6. Фолко Брэндибэк - друг дорфаков.

В один из вечеров, когда хоббит караулил в ночь, он проснулся от сильного толчка в плечо. Открыв заспанные глаза, Фолко увидел огромного попугая, вцепившегося ему в плечо острыми коготками.

– Че те надо, - грубо спросил хоббит.

– Звуковое письмо, - заявил попугай и принялся вылавливать неведомых насекомых у себя под крылом.

– Дорогие члены ПЛЖиБЗ, - заявил попугай, хлопая крыльями.
– Не думайте, что я забыл про вас. Мои верные соглядатаи - птицы постоянно докладывали о ваших перемещениях. Они напали и на след Олмера, вернее на след его верного Ниссана Олмеро. Он обогнал свое отступающее войско, что впрочем, немудрено, на машине-то, - продолжал попугай, склонив голову на бок. Он миновал город Невзад и движется на восток. Сколько он пробудет там, не знает никто. Поэтому, хватайте свои задницы обеими руками, и двигайтесь к его главному убежищу между Опустелой грядкой, Большой прирунной песочницей и Лесами Ча. Рано или поздно он там появится.

– Еще мне донесли об его интересе к местам падения небесного огня. Так что он тоже может там появится. Эти места легко найти, когда-то Небесный Огонь нанес почти непоправимый ущерб сети платных лесных туалетов, уничтожив с десяток отхожих будок, причем вместе с посетителями. Скандал был страшный, оказалось, что сети платных туалетов не застраховали свои риски и вконец разорились, выплачивая бешеные деньги семьям погибших.

– Олмер еще интересуется домом какого-то Высокого. Это жилище одного из могущественных волшебников нашего времени, который помогал строить нынешний мир, прибивая звезды к небосводу. Подступы к нему охраняют Восточные эльфы, которые называют себя "Львы освобождения Фарабундо от Марти". Можете встретить Олмера и там. Посылаю вам волшебный эликсир правды, сделанный моими руками из яиц немого. Достаточно одной капли в стакан водки и человек расскажет вам все, что знал и не знал. Пользуйтесь осторожно, ибо при передозировке разговорный эликсир превращается в разрывной эликсир, и допрашиваемому оторвет голову. Мой попугай запомнит все, что вы хотели мне сказать.

– И убейте этого гребаного Олмера. Мне из Валинора уже звонили, интересовались, когда я разберусь с ним. Радагаст, когда-то ДвуКарий. А теперь просто Карий, - закончил диктовать попугай.

Торин и Малыш тут же начали передавать ответное сообщение, то и дело выставляя перед лицом попугая здоровущие кулаки с выставленным средним пальцем и перемежая свою речь ругательствами на гномьем языке. А хоббиту сразу же вспомнилась Красная книга, где Билл-Бо красочно описывал то, как Двукарий Радагаст стал Карим. Во время войн не то

второй, не то третьей эпохи, Радагаст командовал одной из эльфийских армий. Уже тогда он любил возиться с разной живностью, и использовал птиц для того, чтобы бомбардировать орочьи легионы птичьим пометом, навевая уныние на войска Врага. Одна из пташек умудрилась нагадить прямо в глаз Саурону, после чего тот прилюдно пообещал Радагасту "натянуть глаз на жопу". Битва, последовавшая вслед за этим, была ужасной. Из всей армии выжил лишь один Радагаст, плененный, а впоследствии, сбежавший из плена. Удалось ли Саурону выполнить свое страшное обещание, так и осталось под завесой тайны, но Радагаст вышел из того боя без глаза, а после этого эмблемой Барад-дура на долгие века стало изображение багрового ока. Чье это око, тоже оставалось загадкой, поскольку оба своих глаза у Саурона были на месте, а багровое око злобный Саурон всегда держал в руках, перебирая его словно четки и улыбаясь при этом.

Улыбнувшись своим мыслям, Фолко отобрал попугая у гномов, и принялся старательно надиктовывать попугаю требование о выплате командировочных. Оно перемежевалось описанием тягот пути, причем настолько тяжелых, что возникает вопрос, как еще маленький отряд держится на ногах.

Попугай махал крыльями, верещал и страшно ругался, пытаясь клюнуть Фолко в глаз, но хоббит цепко держал птицу за крылья. Два зеленых пера из хвоста попугая уже гордо красовались на фашисткой каске хоббита.

– Куда ты вырвешься, ну куда ты вырвешься из моих могучих лапищ, - с апломбом заявил хоббит попугаю.
– Запоминай, я тебе сказал, диктофон летающий, блин, - угрожающе процедил Фолко, и бедная птица смирилась со своей судьбой, перестав вырываться.

Все последующие три дня Фолко мучил птицу, обмазав лапы быстросохнущим эльфийским клеем "Момент", и посадив ее на свое плечо. Весь первый день птица летала вместе с дико хохочущим хоббитом на высоте тридцати сантиметров над землей, но освободиться ей никак не удавалось. Последующие дни несчастный попугай только и делал, что запоминал все анекдоты и сальные шуточки, на которые хоббит был горазд, а на ночь Фолко спел такую колыбельную, что даже невозмутимым гномам стало страшно. На пятый день странствий по сгоревшему наполовину лесу (хоббит был неосторожен с огнем настолько, что запалил столетний дуб, а от того занялась половина леса), хоббиту стало стыдно, и он попытался отпустить нахохлившегося попугая, особенно после того, как тот приловчился гадить на плащ хоббита. Но эльфийский клей держал намертво. Фолко долго глядел на свой плащ, потом на бедного попугая, потом вздохнул, достал из ножен подарок Олмера и... спустя 30 секунд попугай, вереща потоки гномьих ругательств, скрылся из виду. Ампутированные лапки так и остались намертво приклеенными к плечу Фолко.

– Птичья лапка - на счастье, - заявил Фолко.

Гномы переглянулись и сплюнули. Детская непосредственность и житейская сметливость хоббита начинали действовать им на нервы. Тем временем, хоббит, словно устыдившись содеянного, принялся швыряться камешками в лесные заросли. Спустя полминуты заросли затрещали и оттуда вышли пятеро неизвестных, наставивших на наших друзей острые копья. У одного из начал заплывать глаз.

– Вот ю факинг дуинг, эсол?
– принялся возмущаться неизвестный.
– Ду ит йоселф мазефака!
– его копье угрожающе покачивалось в такт его слов.
– Зис факинг литл чмо маст дай!
– заявил он и замахнулся копьем.

Фолко мгновенно сориентировался и, отскочив на шаг, в мгновение ока натянул свой лук до уха, нацелив острие волшебной эльфийской стрелы с зазубренным наконечником и вибратором прямо на другой глаз неизвестного. Торин и Малыш, оправившись от столбняка, поступили проще. Они распахнули свои плащи и на солнце заиграли мифриловые доспехи. Неизвестный с подбитым глазом поперхнулся и тут же перешел на всеобщий язык.

– Добро пожаловать дорогие гости на землю Дорфаков, - заявил подбитый глаз.
– Вы должны заплатить таможенный сбор за проход по нашей земле, а также заплатить за подбитый глаз. Наши таможенные сборы - самые низкие в мире, всего полтриалона с каждого, итого десять триалонов, золотом.

Хоббит присвистнул и опустил лук. Гномы присвистнули тоже. Торин подтолкнул Малыша, и тот показал дорфаку большой волосатый кулак.

– Мы можем пройти в долг, выдав расписку за оба подбитых глаза, - смешливо заявил Торин.

– Почему за оба?
– с опаской спросил дорфак.

– А вот почему, - заявил Торин и его кулак описал короткую дугу. Дорфак с воплем покатился обратно в заросли. Его соплеменники напыжились и вновь нацелили копья на наших друзей.

Фолко с восхищением наблюдал за Торином. Тот, по его мнению, являл собой образец мужества и храбрости. В этом с ним был согласен Малыш, вырвавший для острастки дорфаков зрелую березку с корнем, и потрясая ею не менее воинственно, чем дорфаки копьями.