В стародавние годы
Шрифт:
Наиболее известным остался Ярослав потомству как законодатель: ему приписывается древнейший русский памятник права — «Устав», или «Суд Ярославль», или «Русская Правда». Большинство ученых (Калачев, Бестужев-Рюмин, Сергеевич, Ключевский) по весьма веским соображениям полагают, что «Правда» есть сборник действовавших тогда законов и обычаев, составленный частными лицами. Как видно из самого памятника, «Правда» составилась не при одном Ярославе, но и после него, в течение XII в. Кроме «Правды», при Ярославе появился церковный устав, или Кормчая книга — перевод византийского Номоканона. Своей законодательной деятельностью, заботами о распространении христианства, о церковном благолепии и просвещении Ярослав так возвысился в глазах древнерусских людей, что получил прозвание Мудрого.
Немалую роль в деятельности Ярослава играли и заботы о внутреннем благоустройстве
Время Ярослава было эпохою деятельных сношений с государствами Запада. Ярослав был в родственных связях с норманнами: сам он был женат на шведской принцессе Ингигерде (в православии Ирина), а норвежский принц Гаральд Смелый получил руку его дочери Елизаветы. Некоторые сыновья Ярослава также были женаты на иностранных принцессах (Всеволод, Святослав). Принцы и знатные норманны находили приют и защиту у Ярослава (Олав Святой, Магнус Добрый, Гаральд Смелый); варяжские торговцы пользовались его особым покровительством. Сестра Ярослава Мария была замужем за Казимиром Польским, вторая дочь его Анна — за Генрихом I Французским, третья, Анастасия — за Андреем I Венгерским. Есть известия иностранных летописцев о родственных связях с английскими королями и о пребывании при дворе Ярослава двух английских принцев, искавших убежища. Столица Ярослава Киев западным иностранцам казалась соперником Константинополя; ее оживленность, вызванная довольно интенсивной для того времени торговой деятельностью, изумляла писателей-иностранцев XI в.
Ярослав умер в Вышгороде (под Киевом), 76 лет от роду (1054), разделив землю Русскую между сыновьями. Он оставил завещание, в котором предостерегал сыновей от междоусобицы и убеждал жить в тесной любви. Специальных исследований о нем не имеется.
Леонид Петрович Волков
В стародавние годы
Историческая повесть из первой половины XI века
I
В первый день великого праздника стольный Киев принял праздничный вид. И стар и млад вышли из домов на улицы и лужайки полюбоваться веселым праздничным солнцем, посмотреть на широкий Днепр-реку увидеть бояр, которые приехали к светлому празднику в Киев из разных концов святорусской земли и привезли великому князю Владимиру поклоны, поздравления и подарки от его сыновей. Над городом несся колокольный звон, и под этот звон стекались на княжий двор бояре, мужи, отроки, гости и городские старцы [1] . (Здесь и далее примечание автора. — Ред.). Несмотря на праздник и на веселый вид города, у большинства бояр лица были печальные, озабоченные. Уж около года великому князю нездоровилось, а в последние месяцы он слабел с каждым днем. На заутрене он часто обращался к боярам и отрокам, прося их поддержать его. На его величавом, хотя и исхудавшем лице с прямым и тонким носом, большими темными глазами, густыми бровями, с откинутыми назад седыми волосами и густой, волнистой, частью седой, но частью все еще темно-русой бородой было заметно сильное утомление Но порой во время заутрени в глазах великого князя появлялся тихий свет; великий князь выпрямлялся во весь свой богатырский рост, поднимал голову, утомленное лицо его светлело, и тогда от всей его величавой фигуры веяло неземной мощью и святостью. По случаю нездоровья великий князь после заутрени не звал к себе никого разговляться разговлялись у митрополита Но невзирая на свое нездоровье, хлебосольный князь устроил днем
1
Бояре — старшие члены великокняжеской дружины, мужи — младшие, отроки — прислуга мужская, гости — купцы, городские старцы— городские старожилы.
На этот-то пир шли и ехали бояре, отроки, гости и городские старцы. К двенадцати часам каменный терем на княжьем дворе был наполнен народом. Из великокняжеских дружинников явились, правда, немногие, потому что большинство ушло с князем Борисом на печенегов, но собрались бояре, присланные Ярославом Новгородским, Брячиславом Полоцким, Глебом Муромским, Святославом Древляпским, Мстиславом Тмутараканским и Станиславом Смоленским; собрались и бывшие проездом в Киеве гости новгородские, болгарские с Камы, варяжские, греческие, а также старцы из разных городов: Чернигова, Любеча, Василева, Перемышля, Червеня и других. Был посол и от князя Бориса, привезший весть, что печенеги ушли от пределов земли русской, так что Борису приходится идти в глубь их страны.
Наконец около полудня вышел из одрины (опочивальни) Владимир в сопровождении митрополита Михаила Грека, дочери и старшего по рождению из князей Святополка, который приехал из своей волости Вышгорода, неподалеку от Киева. Похристосовавшись со всеми, князь попросил митрополита помолиться и занял великокняжеское место у главного стола, приглашая всех садиться. Не все поместились в хоромах: были накрыты столы и на дворе, а в одном из концов двора стояли столы для бедных и калек; кроме того, великий князь в заботе о бедняках распорядился, чтобы тиуны развозили для них по всему городу пищу.
Собравшийся на пир служилый люд говорил о походе Бориса на печенегов, а на дальних столах шепотом высказывалось сожаление о болезни великого князя. Скоморохов и музыкантов на пиру не было, лишь пели два старца — гусляр и бандурист. Гусляр пел о Дунае и дунайских походах Святослава [2] , а бандурист славил вещего Олега Скоро невеселый пир окончился, и усталый Владимир удалился в одрину.
Вечером пришли к нему берестовский иерей Иларион и любимый боярин Владимир Горисвет.
2
Гусляр пел о Дунае и дунайских походах Святослава. — Святослав Игоревич ходил на Дунай в 967(968) и в 971 годах.
— Слаб я стал, — обратился князь к Илариону, — и недолга уж жизнь моя.
— Не отчаивайся, — отвечал Иларион, — за тебя найдутся молитвенники. У кельи, в которую я удаляюсь для поста, молитвы и дум, вырыл себе пещеру инок Антоний. Он родился в Любече, откуда пошел на Афон, в землю греческую, принял там постриг и пришел теперь под Киев молиться, молить Бога о построении здесь обители. Он молод, но мудр и праведен, и молитва его угодна Богу. Молись, и он, и я будем молиться за тебя, княже, и пройдет немощь твоя, да и лекари твои искусны, и с помощью Божией…
— Лекари мои, — отвечал Владимир, — правда, успокаивают меня, но я знаю, что жизнь моя уж недолга. Так, значит, угодно Богу. Я молюсь, но не о продлении жизни, а о прощении великих грехов моих: огнем жжет душу прежняя лютость моя языческая…
— Княже, ты сделал то, чего не могла сделать твоя премудрая бабка Ольга, — возразил горячо Иларион. — Ты дал народу свет Христов, веру праведную, веру греческую! [3] Ты смыл с себя праведной жизнью во Христе прежнюю нечисть языческую. Бог избрал тебя рукою Своею, чтобы укрепить веру Христову там, где, по предсказанию апостола Андрея Первозванного, должен воссиять великий град христианский и укрепиться вера Христова! Бог простил тебя и возвеличил тебя на все времена. Ты сравнялся с апостолами, просветив светом Христовым страну необъятную.
3
Ты дал народу свет Христов, веру праведную, веру греческую! — В 988 году Владимир Святославич заменил языческую веру христианской, которую он принял из Византии.