В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945
Шрифт:
а) любого решения по осуществлению тактического маневра;
б) любого планируемого удара силами дивизий или выше, который не соответствует общим указаниям высшего командования;
в) любого наступательного действия на спокойных участках фронта, выходящих за рамки обычных действий ударных частей, рассчитанных на отвлечение внимания противника на этот участок;
г) любого плана по выходу из боя или отвода войск;
д) любого плана оставления занимаемой позиции, локально укрепленного опорного пункта или крепости.
Они должны действовать так, чтобы у меня было время, если это необходимо, вмешаться в принятие такого решения, с тем чтобы мои контрприказы успели вовремя дойти до частей на передовой.
2. Главнокомандующие, командиры корпусов и дивизий, начальники штабов и каждый офицер штаба в отдельности
3. Должен указать на то, что поддержание линий связи, особенно в обстановке тяжелых боев и в критических ситуациях, является необходимым условием для ведения боевых действий. Все войсковые командиры несут передо мной ответственность за то, чтобы эти линии связи как с вышестоящими штабами, так и с подчиненными командирами не прерывались, и за то, чтобы с помощью всех возможных средств, вплоть до личного вмешательства, постоянная связь с выше-и нижестоящими командирами была гарантирована».
Издавая такой приказ, Гитлер, должно быть, преследовал далекоидущую цель: окончательно заткнуть рот вермахту или скорее сухопутным войскам. Презрительный тон приказа полностью отражает его ненависть к офицерам Генерального штаба и к их традиционно независимому мышлению. Последующие приказы, бывшие в значительной степени невыполнимыми, дали ему возможность по собственной прихоти осуществлять свои жалкие угрозы по поводу наказаний.
В день, когда вышел этот приказ, Гитлер предпринял еще один шаг с целью остановить поток русских на востоке, что оказалось полнейшей иллюзией. Гудериан предложил сформировать новую группу управления сухопутными войсками, группу армий «Висла», с тем чтобы «закрыть брешь, образовавшуюся в результате наступления русских, остановить прорыв… в направлении Данцига… и окружение Восточной Пруссии и собрать в один кулак подкрепления, подтягиваемые с этой целью». И Гитлер выставил кандидатуру на должность командующего этой группой армий в лице Гиммлера! Перед армией стояла чрезвычайно сложная задача, имевшая жизненно важное значение, и Гудериан предлагал на эту должность фельдмаршала Фрейера фон Вейхса, который командовал войсками вермахта на юго-востоке и теперь был свободен. Он считал, что получил согласие Йодля. Однако, представив согласованную кандидатуру Гитлеру, испытал, как он пишет, «огромное разочарование». К несчастью, Йодль случайно обмолвился о глубоких религиозных чувствах фельдмаршала. Это и привело к тому, что Гитлер категорически отверг эту кандидатуру и предложил назначить Гиммлера. Гудериана «привело в ужас» это «абсурдное предложение», но он ничего не мог сделать. В итоге даже Гитлер вынужден был признать, что Гиммлер совершенно не способен осуществлять командование войсками [289] .
289
Как известно, Гиммлер по собственной инициативе входил в контакт с противником в конце 1943 г., дальнейшие попытки он делал в феврале 1945-го.
Боевые действия на востоке проходили теперь почти исключительно на территории Германии, а вскоре даже Центральной Германии. Как наша оборона, так и ряд бесполезных контрударов были подавлены превосходящими силами русских. Все это вызвало еще более острые разногласия между Гитлером и Гудерианом, от которых Йодль старался держаться в стороне. Теперь это была война на два фронта в самом прямом смысле этого слова, и она шла внутри границ Германии, но нет ни одного свидетельства тому, что Йодль хотя бы раз пытался оказывать реальное влияние на решение каких-то вопросов или взять ответственность на себя. Все, чем он занимался, – это перетасовывал части туда-сюда и распределял тающие резервы боеприпасов и горючего. Единственный случай, когда штаб оперативного руководства ОКВ принимал какое-то участие в руководстве боевыми действиями, имел место во время наступления на юге Венгрии. Войска для этого наступления были переброшены с Юго-Восточного театра военных действий ОКВ через реку Драву,
Был еще случай, когда Йодль, видимо, постарался успокоить Гитлера. На следующий день после выхода «заткнувшего всем рот» приказа генерал Хоссбах (до войны он был высокопоставленным ответственным работником вермахта, но Гитлер не позволил взять его в Генштаб, и он тем не менее, начав с должности командира полка, дослужился до командующего армией) по собственной инициативе вывел войска с излучины Нарвы и с боями отступил со своей армией к Висле. Гудериан пишет, что по этому поводу Гитлер тоже разразился дикими угрозами. Хоссбаха и командующего группой армий, в которую он входил, генерал-полковника Рейнхардта уволили, но никаких дальнейших действий против них не предпринималось.
Это был момент, когда государства коалиции перекраивали в Ялте карту Европы. Как ни странно, но именно этот момент выбрала германская верховная ставка для того, чтобы усмотреть в лице генерала Власова, захваченного в плен летом 1942 года, значительный потенциал, по крайней мере в плане пропаганды, для войны против Советской России. Отдел печати и пропаганды штаба оперативного руководства под началом генерала фон Веделя давно пытался получить поддержку идее Власова сформировать «освободительную армию» для борьбы с большевизмом. Однако, как и во всех других политических делах, Гитлер не желал брать на себя обязательства, которые в дальнейшем могли бы связать ему руки при установлении «нового порядка» в Европе. В ноябре 1943 года Йодль заявил в своей речи гаулейтеру, что к «включению иностранцев в вооруженные силы следует подходить с осторожностью и скептицизмом». В сентябре 1944-го (с очень большим опозданием) Гиммлер, отвечавший за все иностранные войска, находившиеся на службе у Германии, получил разрешение на заключение договора с Власовым. Теоретически этот договор предполагал срочное создание одной-двух дивизий. Что думали о таком подкреплении Гитлер с Герингом, видно из дискуссии на совещании, состоявшемся 27 января 1945 года, в следующем отрывке из фрагмента протоколов № 24/25:
Гудериан. Власов хочет сделать какое-то заявление.
Гитлер. От генерала Власова нет никакого проку.
Геринг. И идея в том, что они будут шататься в немецкой военной форме. Повсюду видеть этих молодых парней. Одно это раздражает народ. Захочешь с ними разобраться, и выясняется, что это люди Власова.
Гитлер. Я всегда был против того, чтобы их одели в нашу униформу. Но кто ратовал за это? Наша любимая армия, у которой всегда свои собственные соображения.
Геринг. Они так и шатаются в данный момент.
Гитлер. Я не могу одеть их во что-то другое, потому что у нас нет никакой военной формы. Когда-то я хотел одеть иностранцев… ничего не поделаешь. Господин фон Зект продал немецкие стальные шлемы китайцам. У людей нет гордости. Любого бездельника могут одеть в немецкую форму. Я всегда был против этого. Всегда был против того, чтобы казаков одевать в немецкую форму. Надо было дать им казацкую форму и казацкие знаки различия, чтобы показать, что они воюют за нас. Гораздо романтичнее. Англичанам никогда не приходит в голову одеть индийца как англичанина. Мы единственный народ, который не стыдится этого, потому что у нас нет характера. Иначе никто бы не стал торговать немецкими стальными шлемами с другим народом. Англичане позволяют индийцам ходить, как у них принято.
Геринг. Власовцы там так вляпались, что, если их схватят, то обойдутся с ними сурово.
Гитлер. Да ладно! Они все равно дезертируют.
Геринг. Это все, на что они способны, – дезертировать, больше они ничего не умеют.
Гудериан. Вводить нам в бой дивизию, формирующуюся в Мюнзингене, как можно скорее?
Гитлер. Да, вводите.
Фегелайн. Рейхсфюрер надеялся, что будет командовать обеими дивизиями.