В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918
Шрифт:
С неспособными же военачальниками великий князь действительно расправлялся решительно и круто, но, конечно, никогда не применял физического воздействия, как это ему приписывала народная молва. Как бы он ни был несдержан, это все же претило его благородной рыцарской натуре.
Нижеследующий случай покажет точку зрения великого князя в отношениях его к командному составу.
В начале зимы 1914 года немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау» начали сильно беспокоить своими внезапными бомбардировками части кавказской армии, опиравшиеся на Черноморское побережье.
Хотя
Однажды после одной из таких операций ординарец великого князя принес нам поздно вечером в управление написанную лично великим князем телеграмму для отправки адмиралу Эбергарду.
В это время в управлении со мной был мой товарищ и друг В. Яковлев, так как адмирал Ненюков уехал по делам в Петербург. Прочтя с ним эту телеграмму, мы пришли в ужас от резкости выражений, в которых она была составлена. Во флоте мы искони привыкли к совсем иным формам отношений между начальствующими лицами, особенно на высоких должностях, и их подчиненными, а зная чрезвычайно благородный, честный и самолюбивый характер адмирала Эбергарда, сильно опасались, как бы эта телеграмма не вызвала катастрофу.
Посоветовавшись с Яковлевым, я решил попытаться через начальника штаба попросить великого князя смягчить выражения телеграммы. Когда я изложил генералу Янушкевичу свою просьбу, он гневно посмотрел на меня и с трепетом в голосе воскликнул:
– Как вы осмеливаетесь вмешиваться в повеления великого князя! Да знаете ли вы, чем это вам угрожает?!
На это я ему ответил, что, зная характер адмирала Эбергарда, я опасаюсь, что такая телеграмма может побудить его на самоубийство и что поэтому я настаиваю на своей просьбе.
Тогда генерал Янушкевич взял из моих рук телеграмму, посмотрел на меня с печальным сожалением и сказал:
– Хорошо, но за последствия я не ручаюсь.
И прошел в вагон великого князя.
Через несколько минут он вернулся, передав мне слова великого князя: «Когда дело идет о пользе родины и успехе военных действий, я не щажу отдельных личностей», и приказал отправить телеграмму без изменений.
К счастью, эта телеграмма не возымела того действия, которого мы опасались: адмирал Эбергард нашел в себе мужество перенести обиду во имя своего долга перед родиной в войне.
Этот случай ясно показывает то возвышенное понимание великим князем своего долга как Верховного главнокомандующего, из коего вытекали его отношения к подчиненным без различия положения, которое они занимали, а также высокое сознание своего военного долга со стороны некоторых благородных личностей подчиненного ему командного состава.
Но в вопросе смены высшего командного состава великий князь не был вполне свободен. Тут ему приходилось считаться с волей государя. А так как симпатии государя распространялись нередко на совершенно неспособных генералов, сумевших завоевать его благосклонность угодничеством и интригами, то в вопросе устранения таких генералов великому князю подчас нелегко было добиться своей цели.
Несмотря на то что, например, пользовавшийся расположением государя генерал Ренненкампф доказал в Восточной Пруссии в начале войны свою несостоятельность, его удалось убрать лишь после того, как он, к всеобщему негодованию, скомпрометировал успех Лодзинской операции, где мы – не будь его – могли бы сторицей искупить катастрофу самсоновской армии.
Нелегко было также доказать государю необходимость убрать генерала Сухомлинова [5] , ответственного за недостаточное снабжение армии и обманувшего государя своими ложными докладами. И несмотря на то, что после смены Сухомлинова ясно обнаружились вся легкомысленная преступность его деятельности и весь причиненный им России вред, государыня старалась своим влиянием на государя смягчить ожидавшую генерала заслуженную кару.
5
Генерал В.А. Сухомлинов занимал в начале Первой мировой войны пост военного министра.
Еще более тяжелым было положение великого князя, когда ему приходилось во имя успешного ведения войны поднимать вопрос о смене неспособных членов правительства, что составляло прерогативу государя.
Между тем трения, возникавшие между великим князем и государем в вопросах смены высших чинов военного и особенно гражданского управления, пользовавшихся расположением императора и поддержкой «темных сил», оставляли в скрытой и ревнивой к своим прерогативам психологии Николая II глубокий след и еще более отчуждали его от великого князя.
Так интригами, влиянием «темных сил» и работой разных лиц, снискавших себе недостойными путями расположение престола, создавались и углублялись трения между правлением страны и Верховным командованием ее вооруженных сил. А между тем в условиях современной войны «вооруженных народов», и особенно в тех условиях, в которых вела ее Россия, главным слагаемым не только успеха в войне, но и спасения государства должно было бы стать тесное единение этих двух органов верховной власти.
Глава 4
Личный состав штаба Верховного главнокомандующего
Ближайшими сотрудниками великого князя были начальник штаба генерал Янушкевич и начальники отдельных управлений штаба.
Генерал Янушкевич автоматически перешел согласно «Положению о полевом управлении войск» на должность начальника штаба Верховного главнокомандующего с должности начальника Главного управления Генерального штаба, которую он занимал перед войной и на которую был назначен Сухомлиновым главным образом благодаря покладистости характера, если не сказать более, и отсутствию свободы мысли.