В стране цветущего граната
Шрифт:
— Одна живешь? — он все еще боялся, что имеется конкурент.
— С Анной. Она на последнем курсе мединститута. Решила стать провизором. Получив первый опыт в больнице в роли медсестры, так офигела от обстановки и обязанностей, что бросила потуги лечить людей, — с улыбкой призналась, откинув голову на сиденье.
— Ха, теперь она их морить химией будет.
И лукаво подмигнул. На что Люция от души расхохоталась. Второстепенная тема расслабляла обстановку.
— Ты зайдешь? — она не могла не пригласить, даже если могло показаться с намеком на большее. — Я сварю
Селим долго смотрел в ее лицо, пытаясь понять, насколько искренне ее желание видеть его на своей территории. Не найдя лицемерия, согласился.
После того гостеприимства, что оказала ей семья Мансуровых, ее кофе выглядело смешной платой, хотя и она сейчас давалась с трудом.
Квартира встретила орущей кошкой и теплом, после уличной прохлады быстро обволакивая комфортом.
— Шагри, замолкни, веди себя прилично, — хозяйка обратилась к кошечке, пригладив по головке. — У нас гость.
Как будто кошка все понимала и перестала мяукать, вперив взгляд на вошедшего, приблизилась и понюхала обувь.
— Селим, открой шкаф, вешалки там, — объяснив, пошла на кухню.
— Странное имя у животного. Но у тебя во всём смысл, ведь так? — гость снял пальто, оставшись в тонком вязаном свитере, прошел в обеденную зону.
— Угадал. Это все французская тематика. Сhat gris — кошка серая.
Имя соответствовало дымчатой мяучке. Не присаживаясь, он оглядел ее жилище. Ощущался свежий ремонт и налет женской заботы. Кружево на окнах, живые цветы в горшках, прихватки и полотенца. Над столом картина Раймонда Кэмпбелла "Винные натюрморты". Усмехнулся над ней.
— Что смешного?
— Это как напоминание не пить или таким образом у тебя каждый день стабильный бокал красного?
— Ха-ха, нет, ее привезла сестра с Эрмитажа, там проводился какой-то конкурс, она выиграла и это полотно обрело дом.
Люция намолола кофе и поставила турку на плиту. Пока варился, она наблюдала за гостем, попутно доставая продукты на бутерброды.
— У меня ничего особо нет тебе предложить, сегодня мы не ждали гостей, — намекая, что он, как сосулька с крыши упал на нее, неожиданно и болезненно.
— Не переживай, ведь мы плотно обедали в “Маяке”, просто кофе достаточно.
Он так и стоял, опираясь о край столешницы, пока хозяйка хлопотала, ощущая себя конкистадором. Селим не планировал сегодня попасть к ней в обитель, как и в постель. Слишком далеко и давно разведены их мосты. Понадобится прилично сил и терпения, чтобы их реконструировать.
" Как интересно он смотрится на моей кухне и как неожиданно, никогда бы не подумала, что он здесь окажется" — не верилось вообще, что этот мужчина вновь появится в ее жизни. Да еще так спонтанно.
— Садись уже, не стесняйся, — и стала разливать кофе по чашкам. — Сахар и молоко?
— Только сахар и то чуть. Чёрный хочу. (" А еще тебя, голую и трепетную на этом столе“), — мысленно дополнил.
Люция как будто прочла его мысли, порозовев, уткнула взгляд в кружку. Молча потягивали терпкий ароматный напиток, так напоминающий о востоке, страсти,
— Хочешь халву, она дополняет кофейный вкус? — надо было что-то говорить, разрядить напряжение.
Он помотал головой в стороны.
— Тебя хочу, — одними губами произнес.
Девушка зажмурила глаза, решив, если не видит его, то он пригрезился. Он тихо рассмеялся.
— Я все еще здесь, — потянулся к ее свободной руке, сжав четыре пальчика.
Она не отняла. Смотрела на эту крупную мужскую ладонь, покрытую тёмными волосками, механические часы с металлическим браслетом, плотно обхватывающим его широкое запястье. Эти руки две недели сводили ее с ума в той прошлой жизни и долгое время во снах и мыслях. А сейчас они были так близко и волнительно. Она изголодалась по этому человеку, по оргазмам, что доставляла не сама себе, по состоянию быть кому-то необходимой и важной. Селим прочел в ее глазах согласие, метнувшись, встал за спиной. Наклонился, вдыхая аромат ее волос.
— О, Боже, этот запах, я не мог его забыть, — и стал перебирать пряди, освобождая от заколки.
Люция откинулась назад, позволяя себя порабощать его рукам, застонала. Селим, оставив волосы, схватил за талию, приподнял со стула и развернул к себе лицом, прижимая своим бедром ее к столу. Ее руки тоже не давали покоя. Гладили плечи, спину, шею и волосы.
— Селим, — взмолилась она, то ли призывая, то ли предупреждая.
Он не отвечал, присев на корточки, гладил икры, бёдра через капрон колгот, дойдя на края юбки, начал сдвигать ткань в гармошку стягивая всю до талии.
— Как же я мечтал обладать тобою на столе, даже представить не можешь сколько раз! — выговорил на одном дыхании, что все больше учащалось.
Она отвечала только податливостью и коротким словом ”да“.
— Хочу раздеть тебя, ты не против? — она лишь промычала в ответ, согласная на телесный пир.
Подхватив под лопатки одной рукой, начал стягивать чулочное изделие, попутно лаская кожу ног. Люция помогала, с радостью откинув их с ноги сторону. Селим приложил горящую ладонь на выступающий холмик у развилки бедер.
— О, Селим, так хорошо, продолжай!
Он довольно рассмеялся, становясь смелее, потер через трикотаж расщелину, отодвинул в сторону треугольник трусиков, проникая пальцами глубже Прислонив теснее, впился в шею поцелуем, Люция выгнулась, еле держась за его мощные плечи, все сильнее вжимаясь попой в край столешницы, наплевав на режущий ее край, находясь на грани эмоционального армагеддона. Потянулась к его губам, тут же встретив его. Кофейный вкус смешался на их устах, усиливая возбуждение, горячие рты жадно рвали нежную плоть, как звери на охоте. Он усилил давление на “нижний этаж” ее телесного центра удовольствий и Люция исторглась криком бурного оргазма. Такого долгожданного и сладостного. И уже на ноте расслабления услышала сторонний звук со стороны входа. Селим прервал ласки и замер, прислушиваясь. Оба повернулись на звук и застыли, как статуя из древнего трактата. Щелкнул замок хлопнувшейся двери и в проеме кухни появилась девушка. Кто удивлен был больше, трудно судить.