В стране цветущего граната
Шрифт:
— Красивый ты, — выдохнула Люция. — Возмужавший.
— Женщина не должна говорить таких слов мужчине, а вот раздеваться обязана, — и потянул за края шорт.
Люция, спохватившись, что под ними нет белья, на миг застеснялась, задержав свои ладони на его цепких руках.
— Ты что, боишься?
Она помотала головой.
— Скромничаешь?
— Немного.
— Я рад, мне нравится твое стеснение, как у девочки, — и, преодолевая сопротивление, потянул по бедрам, к щиколоткам, медленно растягивая ласку. Отбросил в сторону, захватил колени, что она невольно свела. Глаза в глаза. Резко разведя ее ноги в стороны, устремил взгляд ниже. Люция откинулась на спину, поддаваясь власти этого мужчины. А он все смотрел и
— Вот кто красивая и желанная.
— Селим, прекрати так смотреть.
— Не прекращу, даже не проси, — и, подтянув за бёдра ближе к лицу, лизнул влажную нежную плоть, закружил вальсом по складочкам, исторгая стоны и нежные признания с уст рабыни его рта.
— Да, пожалуйста. О! Селим!
— Что да? Скажи! — прервав ласку, спросил любовник.
Но она металась по постели, сжимая покрывало в кулаках, чередуя ткань с его волосами, выгибалась под его ладонью, сжимавшей поочерёдно ее груди. Все больше обостряя соски, проник под топ, соединяя шероховатую ладонь с гладкостью вершин. На долгие качели ее не хватило, оргазм настиг спонтанно, словно цунами “Санрику”, снося сознание, сметая опору и наводняя зону ниже пояса. “Рабыня” медленно возвращалась в реальность, фокусируя взгляд на лице источника блаженства.
— 3:0.
— Ты считаешь, да?
— А то! — лыбился сатир.
— Селим, ты невозможен.
И прикрыла ладонью глаза, заливаясь стыдливостью. Но вдруг опомнившись, ощутив головку его пениса у входа в грот, крикнула:
— Кондом!
— Что?!
— Презерватив! Ты не одел!
— Я и раньше им не пользовался, — он замер на локтях между ее раскинутых бедер, еле сдерживаясь от желания.
— Я не хочу без него, — настойчиво заявила Люция.
Чуть подумав, он скатился, пошарил по карманам брюк, выудив блестящий квадратик, методично раскрыл и, молча одев, вернулся в прежнюю позу. Не говоря слов, грубовато схватил партнершу за бедра повернул на живот, давая понять в какой позе хочет продолжить . (“У нее есть пожелание? — У меня тоже!”). Она немного противилась подчинению, пытаясь уклонится, но Селим был настроен именно на этот формат слияния. Прогнув в пояснице одной рукой, подтянул к чреслам другой, ставя на колени. Такой махине сопротивляться бесполезно. Без прелюдии резко вошел на всю длину, зарычав, словно зверь от обладания самкой. Понял, что сделал ей больно, но смесь агрессии, инстинкта, вожделения долгих лет вселили безумие. Наращивая темп движения, неуклонно двигался к вершине. Девушка под ним податливо двигалась в такт, тихо постанывая. Дотянувшись до клитора, зажал между пальцев, усилил темп с обеих сторон. Кульминация обрушилась на обоих в обоюдных криках и судорогах. Упали на постель, выравнивая сердцебиение. Люция лежала отстраненно, замерев. Селим притянул ее за талию, прижался со спины. Покусывая за плечо, шею, горячо дыша в затылок, поглаживал живот, бедра и грудь. Благодарно прижимался телом: грудью к спине, сердцем к сердцу.
Все, что было до меня, обнуляй.
Жизнь — море. Ща поныряем.
Только ты, давай, мне доверяй,
и мы телепортом с тобой прямо в рай…
"Обнуляй" (Кравц)
Глава 29
РАЗГОВОР
Чувство вины вновь накатило, стоило привести ритм сердца в норму. Люция не двигалась и молча сносила ласки . “Все-таки я пещерный человек, если позволяю второй раз применять к ней силу”, - совесть подгрызала Селима .
— Девочка моя, идем купаться, — и потянул за руку с кровати.
Она
— Простишь меня? — умоляюще прошептал, не разрывая телесного контакта.
— Ждешь снисхождения? — она уже начинала дерзить.
— Угу. Буду вымаливать, сколько потребуется.
— Ты же не собираешься снова…? — и скосила взгляд на его объёмный пах.
— Гм, ну он не прочь, но я и так накосячил, — и выпуская из рук, стал выбираться со скользкого поддона. — Пошли отсюда, надо о многом поговорить.
Накинув банное полотенце на купальщицу, вышел из ванной, мокрый и голый исчез в недрах чужой квартиры.
— Мы так и не поужинали, — крикнул из спальни. — Теперь все остыло.
— Ты, кажется, оголодал по другому блюду, — поддела Люция.
Завернутая в махровое одеяние, прошествовала за ним, застав его за одеванием домашних спортивных брюк. Только сейчас заметила татуировку на правом плече: картинка играла в такт его движениям руки. Раньше ее не было, да и вообще никакой.
— На что ты так смотришь?
Она кивнула на плечо.
— А, тату, — подошёл ближе, давая рассмотреть монохромное изображение изогнутого оружия с раздвоенным концом.
Прикоснулась пальчиками к виртуальному клинку.
— Что оно изображает, Селим?
– “Зульфикар”, меч пророка Мухамеда.
Она кивнула в ответ, признавая важность ношения этого “оружия” на себе.
— Давно ты его нанес?
— Больше года, когда уезжал в Турцию. Так, идём есть, иначе у тебя случится голодный обморок.
— Сейчас, только оденусь.
Селим поспешил удалится от “греха” подальше.
Застала Селима, разбирающего упаковку с ресторана, помогла накрыть на стол, пошарив по ящикам в поисках необходимых приборов. Сели друг напротив друга. Утолив первый порыв голода, начали включаться в беседу.
— Люция, скажи, что это было? С чего вдруг недоверие ко мне?
— Не находишь тему интима неуместной за столом?
— Отнюдь. Нейтральная территория.
— А… — ответила, прожевав кусочек курицы. — Ты катался по Востоку несколько лет.
— И?
— Не думаю, что держал пост столь длительно, — произнесла скорее утверждая, чем обвиняя.
Он лишь тяжело вздохнул, опуская взгляд в тарелку, беря паузу перед признанием.
— А ты сама? Люц, ты ведь спала с этим своим, не поверю, что нет.
Она только открыла рот высказаться, но Селим прервал.
— Я не обвиняю тебя и понимаю этого парня, перед тобою и монах не устоит.
— Вот поэтому я и потребовала “защиту”! — с долей обиды почти выкрикнула. Сказать, что ревновала? Да. И злилась. Не желала принимать его хождения по другим женщинам. Понимала, что он не вел образ аскета, но отгоняла эти мысли. А теперь, когда его молчание подтвердило ее подозрение совсем пала настроением. Отложила вилку, потеряв вкус блюда, устремила взгляд в окно. Смотреть на собеседника стало больно. Тогда как Селим неотрывно следил за меняющимися эмоциями на ее лице. Искренне сожалея, что вылился этот разговор, что между ними образовалась пропасть. И теперь заполучить доверие этой славянки будет стоит значительных усилий и поступков.