В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)
Шрифт:
Однако Джаспера Гобсона прежде всего поразил необычайный вид этих следов. Они, несомненно, принадлежали человеку, и человеку обутому, но странное дело: человек этот ступал как будто на одни носки! Отпечаток пятки отсутствовал. Кроме того, их оказалось очень много на небольшом пространстве, и все они были необыкновенно между собой перепутаны и то сближались, то скрещивались.
Джаспер Гобсон указал своим спутникам на эту особенность.
– Это не следы идущего человека, – сказал он.
– И не следы человека, который прыгает, ибо здесь нет пятки, – добавила миссис Барнет.
– Пятки нет, ибо это
И миссис Джолиф была безусловно права. Внимательный осмотр подтвердил ее догадку: следы явно принадлежали человеку, предавшемуся каким-то хореографическим упражнениям, причем это не было мерное, тяжелое и – неуклюжее топотанье, а легкий, грациозный и веселый танец. Факт был неопровержимый. Но кто же тот жизнерадостный субъект, которому вздумалось или который вдруг почувствовал потребность пуститься в пляс на границе американского континента, в нескольких градусах за Полярным кругом?
– Это, конечно, не эскимос, – сказал лейтенант.
– И не индеец! – воскликнул капрал Джолиф.
– Нет, – это француз! – спокойно заметил сержант Лонг.
И все сошлись в убеждении, что только француз способен танцевать в этом пункте земного шара!
12. ПОЛУНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
Не был ли вывод сержанта Лонга слишком поспешным? Тут танцевали – сомнений в этом быть не могло. Но из того только, что танцевали легко, нельзя было еще решительно утверждать, что исполнял танец непременно француз.
Однако лейтенант Гобсон согласился с мнением сержанта, которое, впрочем, никому не показалось чересчур смелым. Все признали за достоверное, что какие-то путешественники, среди которых находился по меньшей мере один соотечественник Вестриса, недавно посетили это место.
Вполне понятно, что такое открытие не слишком обрадовало лейтенанта. Джаспер Гобсон имел все основания опасаться, что его опередили неведомые конкуренты, что они рыщут в северо-западной части Британской Америки, – и следовательно, как ни старалась компания держать свои планы в тайне, а слух о них все же дошел до коммерческих кругов Канады или Соединенных Штатов.
Прерванное путешествие возобновилось, но лейтенант казался весьма встревоженным; тем не менее, пройдя такое огромное расстояние, он уже не мог думать о возвращении назад.
Это неожиданное приключение, естественно, заставило миссис Барнет обратиться к лейтенанту со следующим вопросом:
– Мистер Джаспер, оказывается, французов еще можно встретить на арктических территориях?
– Конечно, сударыня, – ответил Джаспер Гобсон, – или если не французов, то канадцев, что в сущности одно и то же, так как они потомки прежних хозяев Канады, – ведь Канада, как известно, когда-то принадлежала Франции! И по правде говоря, они-то и есть самые опасные для нас конкуренты.
– А я-то воображала, – заметила путешественница, – что Компания Гудзонова залива, поглотив в свое время Северо-Западную компанию, уже не имеет соперников на американском континенте.
– Сударыня, – ответил Джаспер Гобсон, – сейчас действительно не существует ни одного крупного объединения, помимо нашей компании, занимающегося сбытом пушнины, но есть еще частные и совершенно независимые от нас фирмы. Большею частью это фирмы американские,
– Значит, ими очень дорожат? – спросила миссис Барнет.
– А как же, сударыня, и они того стоят. Все девяносто четыре года, что французы владели Канадой, их охотники всегда и во всем превосходили наших. Что поделаешь! Надо воздавать должное даже своим соперникам!
– Соперникам – особенно! – подтвердила миссис Полина Барнет.
– Да… особенно… В те времена французские охотники, уходя из Монреаля, где была их главная квартира, продвигались на север куда смелее, чем другие. Они годами жили среди индейских племен и, случалось, даже женились на индианках. Их называли «лесными бродягами» или «канадскими путешественниками», а они звали друг друга свояками и братьями. То были люди отважные, ловкие и искусные в деле речной навигации, бесстрашные и беспечные, умевшие приспособиться к любым условиям со свойственной их нации гибкостью, прямодушные и веселые, готовые по всякому поводу и при любых обстоятельствах попеть и поплясать!
– И вы считаете, что люди, на следы которых мы наткнулись, явились в эти дальние края, чтобы охотиться на пушных зверей?
– Другого объяснения быть не может, сударыня, – ответил лейтенант Гобсон. – Конечно, они ищут новых охотничьих угодий. А так как остановить их нет никакой возможности, то нам остается только поспешить добраться до цели нашего путешествия, а там-то уж мы сумеем потягаться с любыми соперниками!
Джаспер Гобсон, видимо, примирился с неизбежностью конкуренции, которой, впрочем, все равно не мог бы воспрепятствовать, и теперь торопился как можно скорее перейти со своим отрядом за семидесятую параллель. Может быть, – по крайней мере он на это надеялся, – его соперники туда за ним не пойдут!
В последующие дни маленькому отряду пришлось опуститься на двадцать миль к югу, чтобы удобнее обогнуть залив Франклин. Кругом по-прежнему все было зелено. Те же четвероногие и птицы водились в изобилии и здесь, и было похоже, что так будет продолжаться на всей северо-западной оконечности американского континента.
Омывавшее эти берега море расстилалось до горизонта, на сколько хватал глаз. Впрочем, на новейших картах и не было показано никакой земли на север от американского побережья. Перед путешественниками лежало совершенно чистое пространство, и только ледовые заторы могли бы помешать кораблям пройти от Берингова пролива до самого полюса.
Четвертого июля, обойдя еще один вдававшийся глубоко в сушу залив – залив Уошберна, отряд подошел к северному берегу малоизвестного дотоле озера, занимавшего совсем незначительную площадь – всего каких-нибудь две квадратных мили. В сущности, это была просто котловина, наполненная пресной водой, – скорее большой водоем, чем озеро.
Сани скользили легко и плавно. Окрестная природа представляла большой соблазн для основателя новой фактории; казалось несомненным, что форт, построенный на оконечности мыса Батерст, будет иметь все преимущества: позади него – озеро, впереди – открытый путь к Берингову проливу, то есть свободное ото льдов в течение четырех-пяти месяцев море; это были в высшей степени благоприятные условия как в отношении вывоза пушнины, так и в смысле снабжения свежими припасами.