В стране минувшего
Шрифт:
По возвращении он спросил, не был ли новый курьер прислан учеными?
И Райнар не испытал теперь ни малейшего беспокойства, узнав, что никто не приезжал.
— Очевидно, — думал он, — суда находятся на расстоянии по крайней мере пятнадцати миль. Если предположить, что они подвигаются с прежней скоростью, их посланный не будет здесь раньше будущей недели.
Прошло около восемнадцати дней после приезда Бана-Бере, когда на пост Инонго прибыл второй курьер.
Как и его предшественник, негр доставил ящики с предметами, найденными в болоте, и письмо, на этот раз от Жана Норе.
Француз
«Представьте себе, дорогой господин Райнар, — писал Норе, — мы видели, как менялась постепенно растительность, открывались новые виды, число которых увеличилось, тогда как прежние незаметно исчезали. И вот уже в течение четырех дней вокруг нас ошеломляющий ландшафт… в буквальном смысле слова. Громадные базальтовые скалы воздвигаются среди меловой формации. Следовательно, мы находимся в окружении миоцена. Я сожалею, что мало внимания уделял минералогии и геологии. Но наш осведомленный коллега, сэр Эдвард Беккет, утверждает, что эти формации не подвергались новым переворотам в течение веков. Это было бы удивительно, конечно. Но в природе все возможно. Во всяком случае, эти исключительные обстоятельства укрепляют наши надежды, особенно надежды господина Шифта, который буквально ликует. В этих местах мы собрали неопределимые остатки, и большая часть их совершенно отлична от тех, какие мы видели до сих пор. Только из-за этих скал, возникших среди воды, мы принуждены будем еще более задержаться на нашем пути. Нам нужно обогнуть это препятствие. Однако часто бывает, что уровень воды стоит очень низко. Обнажается земля, покрытая деревьями и растениями, которые возбуждают наше любопытство…
Мы открыли многочисленные образчики четвертичной флоры, начала плейстоцена. Не правда ли, как все необычайно? Вы порадуетесь за нас, я в этом уверен, а я, признаться, испытываю большую тревогу, продвигаясь в это таинственное болото…»
В тоне письма просвечивала какая-то сдержанность, колебание.
Получалось впечатление, что Жан Норе не давал воли своей радости, своим сокровенным мыслям…
— Ну что же, — проворчал администратор, — я вижу, что безумие господина Шифта охватило и его компаньонов. В сущности, это небольшая беда. Несомненно, что отрезвление наступит, и все они своевременно выздоровеют.
И Поль Райнар с иронической улыбкой пошел наблюдать за разгрузкой новых ящиков и расстановкой присланных учеными коллекций.
Глава V
МОЛЧАНИЕ
Бана-Бере уже уехал, чтоб присоединиться к экспедиции и передать необходимые вещи и провизию.
Второй курьер дожидался нового посланца, чтоб ему отправиться в путь.
А между тем прошло пятнадцать дней и никто не являлся. Райнар думал:
— Еще несколько дней, и я получу известия. Вот уже больше месяца, как ученые оставили Инонго. Они должны быть уже далеко. Быть может, они достигли противоположного берега болота?
Затем, поразмыслив, он возразил себе:
— Нет… это невозможно. Самое большее, если они достигли центра болота… Так продвигаясь, как они, и с теми трудностями, какие выпадают на их долю, они не могли, конечно, перейти все это обширное пространство, да притом, изучая его всесторонне… Я думаю,
Прошла еще неделя. Известий не было.
Молодой человек стал чаще думать о путешественниках.
И еще одна неделя прошла, не нарушив молчания.
Тогда Райнара охватило беспокойство; оно росло по мере того, как дни проходили и посланный не являлся.
Теперь беспокойство администратора не знало пределов.
— Быть может, случилось какое-нибудь несчастье? Кто-нибудь заболел? Или негр сбился с дороги на обратном пути?
Прошло целых два месяца. Со времени получения письма от Жана Норе Райнар не знал ничего о судьбе экспедиции.
Нельзя было сомневаться, что произошло что-то очень серьезное.
Иногда Райнару приходила в голову мысль, что он немедленно должен организовать экспедицию, которая отправится на розыски ученых.
Но это было и трудным и опасным делом. Пост в Инонго не имел судов, подобных тем, какие были у исследователей, а без них нельзя было пускаться в такое путешествие.
К тому же, администратор не имел права оставить свой участок и ринуться на поиски, которые могли быть очень продолжительны.
Прошло три с половиной месяца, как уехало четверо палеонтологов, и они до сих пор не вернулись. Да и вернутся ли когда-либо?
Поль Райнар начал в этом сомневаться. Он окончательно уверился, что произошло какое-то несчастье, и он не знал, что ему следует предпринять. А время шло. Молчание ученых тяготило Райнара, тревога его росла, но не было возможности выйти из создавшегося положения.
Как-то вечером, когда администратор собирался сесть за обед, один из боев донес ему о приходе белого. Действительно, в конце галереи показался молодой человек, одетый по-европейски, и быстрыми шагами направился к Полю Райнару.
— Извините, что я являюсь так поздно, господин администратор, но я только что приехал в Инонго и мне хотелось, несмотря на все, приветствовать вас сегодня же вечером… Я — исследователь Леон Беран, ваш соотечественник.
Райнар протянул руку молодому бельгийцу.
— Я очень рад познакомиться с вами, господин Беран, и я благодарен вам, что вы сразу же пришли ко мне. Это не только не беспокоит меня, но доставляет мне большое удовольствие. Мы сядем вместе обедать и одновременно поболтаем.
Леон Беран сначала отказывался, но дал себя быстро уговорить.
Через две минуты молодые люди сидели за столом и дружески разговаривали.
— Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, господин Беран? — любезно спросил Райнар.
— Благодарю за ваше милое предложение. Возможно, что вы действительно сможете мне кое в чем помочь. Хоть я и исследователь, но в настоящий момент я объезжаю эту страну лишь в качестве туриста, для своего удовольствия, и чтоб отдаться моей главной страсти — охоте.
— В таком случае, — сказал смеясь Райнар, — я могу предоставить вам всю крупную дичь, какую только вы захотите. Я, конечно, составлю вам компанию, так как и я ведь тоже «великий ловец перед Господом».
Завязался оживленный разговор.
Молодые люди рассказывали о своих охотничьих удачах, а от этого, как известно, захватывает дух у всякого истинного охотника.
Администратор, наблюдая своего гостя, почувствовал к нему живую симпатию, как к соотечественнику, внезапно появившемуся на фоне тихой и однообразной жизни.