В стране снежных бурь
Шрифт:
— Послушай, — сказал он как можно более добрым голосом, — всё не так уж плохо. Нам просто надо возвратиться в Укромную Долину. Мы от неё всего в тридцати или сорока милях и можем покрыть это расстояние за два дня.
Эуэсин сразу повеселел.
— Да, — сказал он, — это единственное, что нам остаётся. Я знал: вернуться придётся, но боялся, ты откажешься. Рад, что мы с тобой думаем одинаково.
К этому моменту важная мысль в голове Джейми уже окончательно созрела и он решил поделиться ею со своим другом.
— Да, Эуэсин, мы пойдём назад, — сказал он, — и останемся в Укромной Долине. Пробудем там столько, сколько потребуется. Я кое-что понял. До тех пор пока мы жили по законам этого края и не пытались их нарушать, всё шло хорошо. Но когда мы отправились в этот поход на Юг, мы тем самым восстали против тундры, бросили ей вызов. Мы собирались проложить себе путь наперекор её законам. То, что мы ещё живы, — большая удача!
Эуэсин посмотрел в глаза друга долгим взглядом.
— Джейми, я никогда не думал, что тебе удастся понять это, — промолвил он наконец. — Белые люди обычно этого не понимают. Большинство думают, что в любой схватке могут одержать верх. Многие из них поняли, что ошибались, переоценили свои силы, но рассказать об этом другим им не довелось: погибли. Мой народ понимает жизнь по-иному. Это трудно выразить словами, но думаю, что ты поймёшь. Если пойдёшь против духов Севера, обязательно потерпишь поражение. Подчиняйся их законам, и они будут оберегать тебя.
Эуэсин редко говорил так много, но, когда замолчал, оба друга почувствовали себя счастливее, чем когда-либо в течение этих двух долгих последних недель. Они ощутили, что стали мудрее и сильнее. Друзья были готовы вернуться в маленькую хижину в долине и отказаться от детской, а возможно, и роковой попытки навязать свою волю тундре.
Они провели остаток дня в своём сиротливом лагере на пустынной равнине. Джейми тщательно собрал всё мясо, которое удалось найти вокруг саней. Его набралось на два дня питания в половину обычной нормы. В то время как Джейми занимался мясом, Эуэсин взял две широкие полоски сыромятной кожи — каждая длиной около двух футов — и проделал в них аккуратные узкие смотровые прорези для глаз. Завязанные на затылке, эти полоски охватывали верхнюю половину лица и вполне могли заменить защитные очки.
Когда в тот вечер взошёл полумесяц, мальчики запрягли собак. Вскоре они уже снова шагали на север — назад, домой.
Ночь была тихая и безоблачная, с крепким морозом. Луна висела низко над горизонтом, и мир казался беспредельно огромным синим пространством. Мальчики медленно шли за санями, и время от времени один из них небольшое расстояние ехал на санях: после трёхдневной болезни они всё ещё чувствовали себя слабыми.
К полуночи небосвод ожил буйством красок северного сияния. В вышине заполыхали лучистые полосы зелёного, жёлтого и бледно-красного цветов, и Джейми показалось, что он слышит слабый шелест, похожий на шуршание шёлковых платьев.
Эуэсин тоже услышал этот звук и был озадачен. Затем в голове молнией вспыхнула догадка. Его губы решительно сжались, и он повернулся к Джейми.
— Может быть, следует признать, что мы счастливо отделались от всех неприятностей, — сказал он, — но борьба ещё не закончена. То, что мы слышим, — это голос ветра!
Воспоминания о штормовых ветрах, которые недавно неделями ревели над Укромной Долиной, разом нахлынули на Джейми.
— Нельзя, чтобы буря застала нас здесь, — сказал он решительно. — У нас совсем нет топлива и почти никакой пищи.
— Можно попытаться использовать как прикрытие Оленью гору, — ответил Эуэсин.
Собаки также услышали предупреждение приближавшейся бури, и их не надо было подгонять. Мальчики бежали, а сани угрожающе кренились на буграх и мелких грядах. После получаса стремительного движения пришлось остановиться и передохнуть. Собаки тревожно и нетерпеливо скулили, а слабый и далёкий шуршащий звук становился всё более мощным и уже стал походить на рёв далёкого водопада. Луна скрылась за серыми тучами, а северное сияние потускнело и погасло. Тьма сгустилась настолько, что почти невозможно было рассмотреть что-нибудь впереди.
Когда сани двинулись дальше, уже дул ветерок и температура начала резко падать. Эуэсин инстинктивно запомнил направление ветра; он знал: спустя короткое время оно окажется единственным ориентиром и ему придётся держать направление, полагаясь только на ощущение ветра.
Делая передышки через каждые пятнадцать — двадцать минут, мальчики двигались в северном направлении. Рёв набиравшего силу ветра давил на уши и сливался с громким биением их сердец. Скорость ветра медленно нарастала, и в конце концов, чтобы защититься от его колючих прикосновений, друзьям пришлось низко надвинуть на лица капюшоны своих парок. Снег из низин то и дело взвивался выше плотных сугробов и крутился белыми призраками. Опушку меховых капюшонов покрыл иней.
Тьма стала почти непроницаемой. Эуэсин пошёл впереди. Он вёл собак, и Джейми перестал его видеть, хотя тот отошёл всего на несколько футов. Джейми держался вплотную к саням, позади них, но всё же несколько раз едва не потерял их из виду и наконец привязал себя к ним верёвкой из сыромятной кожи. Спотыкаясь от усталости, мальчик держался на ногах отчаянным усилием воли.
Рёв штормового ветра приблизился вплотную. Теперь он уже не предупреждал друзей — он обрушился из темноты всей своей мощью. Вой ветра стал чудовищно сильным: он хватал за сердце.
Пурга догнала их!
Глава 25. Питъюк
Мир превратился в мятущуюся, испускающую стоны круговерть из ветра и снега. Судорожно глотая воздух, Эуэсин остановился и повернулся спиной к неистовству ветра, а собаки тесно прижались к его ногам. Через несколько секунд неверной походкой к нему подошёл Джейми, проделавший путь вдоль саней на ощупь.
— Надо сделать привал! — прокричал он другу в ухо.
— Нельзя! — крикнул Эуэсин в ответ. — Замёрзнем тут насмерть! Идём туда! — Он указал на восток. — Тогда ветер будет дуть нам больше в спину!
Теперь оба мальчика вцепились в постромки Эйюскимо и с трудом зашагали на северо-восток. Где-то впереди они надеялись найти склоны горы Идтен-сэт, которая могла защитить их, предоставив некоторое укрытие. Это была единственная надежда. Выбора не было: только идти вперёд; привал на голой равнине неминуемо означал бы смерть.
Снег колол лица так, как будто в них стреляли дробью, а ветер просто оглушал. На протяжении нескольких часов, которые показались бесконечными, мальчики пробивались сквозь пургу, падая, заставляя себя снова и снова вставать и тащиться дальше. Наконец Джейми упал в последний раз. Не было сил даже подняться на колени. Безразличный ко всему, он припал спиной к снегу, оторваться от которого ему было невозможно.