В стране снежных бурь
Шрифт:
Они двигались только при хорошей погоде. Когда нависала угроза снежной бури, тут же останавливались и сооружали уютные временные иглу, в которых они могли продержаться не один день. Однако на этот раз погода стояла достаточно хорошая, и на девятый день на горизонте обозначилась чёрная линия лесов.
Теперь обязанности проводников, указывающих дорогу, легли на плечи Эуэсина и Джейми. Друзья направили собачьи упряжки на юг по реке Белой Куропатки. Они на почтительном расстоянии объехали стойбища Деникази, не без основания подозревая, что внезапное появление эскимосов вызовет у чипеуэев слепую панику и последствия окажутся не из приятных.
Январским днём после полудня сани пересекли широкую снежную гладь Кэсмирского озера и по реке Кэсмир достигли того места, где река вытекает из озера Танаут. Там они остановились на ночлег.
В то время как эскимосы занялись разведением костра из еловых дров — после «мелких палок» тундры большие, жаркие костры удивляли и радовали их, — Джейми и Эуэсин повели Питъюка к развалинам Поста Рыжеголового. Отсюда около двадцати лет тому назад молодой мужчина, полный отваги и желания исследовать Север, тронулся в путь в далёкие края, из которых ему не суждено было вернуться.
— Иглу твоего отца, — сказал Джейми.
Питъюк долго смотрел на груду рухнувших брёвен, а когда отвернулся от этого грустного зрелища, его глаза были полны слёз.
— Питъюк вернулся домой, — произнёс он так тихо, что мальчики едва расслышали его слова.
Они не заметили, как из темноты к ним вышел старый Кейкут. Старик заговорил, и, хотя Джейми и Эуэсин не поняли слов, они угадали их смысл.
— Сын идет в страну своего отца, — сказал Кейкут, — и оставляет страну своей матери в хранилище воспоминаний. Питъюк был сыном моего сердца, но он вашей крови. Берите его, и пусть вас связывает братская любовь.
Кейкут взял руки своего внука и вложил одну — в руки Джейми, другую — в руки Эуэсина.
Затем он ласково улыбнулся трём мальчикам, повернулся и исчез в темноте.
На следующее утро Джейми был разбужен Эуэсином, который сильно тряс его за плечо.
— Они уехали! — кричал Эуэсин. — Кейкут и другой эскимос уехали!
Это была правда. Ночью двое саней эскимосов бесшумно отправились в родные края, покинув Питъюка и двух его новых друзей. Питъюк тоже уже не спал и сидел на брёвнышке у потухшего костра, устремив взор на север.
Джейми неловко обнял мальчика за плечи.
— Не горюй, — сказал он. — Как-нибудь мы втроём поедем и навестим народ твоей матери.
Питъюк встал и улыбнулся.
— Это хорошо, — сказал он. — А теперь давайте в путь к вашему народу, туда. — Он указал на противоположный конец озера Танаут, и там, далеко-далеко, мальчики смогли различить крохотные голубые дымки очагов хижин индейцев кри.
Глава 27. Возвращение
Первым сани увидел один из младших двоюродных братьев Эуэсина; он доставал воду из проруби на озере. Мальчик впился глазами в движущихся к посёлку. Похожие на волков собаки и странно одетые в меха люди показались ему выходцами из древней легенды о духах. Мальчик выронил ведро и не чуя под собой ног помчался вверх по склону.
В несколько минут берег опоясала цепочка людей. Мужчины поглядывали на приближавшиеся сани с тревогой, а дети были просто перепуганы. До саней оставалось ярдов сто, когда Мэри Миуэсин узнала своего сына.
И тут началось столпотворение… В один миг Мэри прижала к груди разом и Джейми, и Эуэсина и чуть не задушила их в своих сильных объятиях, попеременно рыдая и браня обоих ослушников. Детвора помчалась по хижинам, выкрикивая невероятную новость, народу у саней становилось всё больше и больше, пока сюда не сбежались все жители посёлка.
Крики, вопросы, вопли слились в шум, от которого можно было оглохнуть.
Прошло некоторое время, прежде чем к людям вернулась способность говорить связно, и тогда Эуэсин повёл своего отца к саням, на которых Питъюк робко пережидал, когда пройдёт общее возбуждение от встречи.
— Это Питъюк, — сказал Эуэсин. — Его отец — торговец, который исчез с озера Танаут. Именно Питъюк и эскимосы с реки Кейзон спасли нам жизнь, и теперь он прибыл на Юг, чтобы здесь жить с нами.
Смуглое лицо Альфонса осветилось широкой улыбкой. Он взял Питъюка за руку.
— Сегодня мой сын возвратился из царства теней, — сказал индеец, — поэтому я чувствую великую радость. Эта радость становится ещё большей: он привёл мне ещё одного сына.
Стоявшие рядом кри испустили приветственный вопль и окружили Питъюка, чтобы похлопать его по плечу, а Джейми и Эуэсин обняли своего друга и повели к дому Миуэсина.
В тот же день, позднее, тобогган, который тащила дюжина измученных собак, накренившись въехал в селение. Санями правил индеец, которого послали на озеро Макнейр сразу же, как только мальчиков узнали. С ним был дядя Энгус. Несколько минут рослый шотландец был в состоянии только жать Джейми руку и бормотать: «Слава богу, это — правда!»
Казалось, та ночь не кончится. В хижине Миуэсина печь полыхала малиновым жаром, а Мэри превзошла самоё себя, готовя стопки золотистых лепёшек и подавая одну за другой тарелки с жареной олениной и жареным сигом. На всех стульях и скамейках сидели гости; а табачный дым клубился как туман. Трое мальчиков расположились возле печки. Окружившие их старшие кри и Энгус Макнейр заворожённо слушали их рассказы. Только к утру люди разошлись, вспомнив, что ещё не спали.
На следующий день, когда возбуждение немного улеглось, Джейми и Эуэсин услышали о том, что было после того, как они потерялись. Они узнали, что Деникази приезжал к Энгусу и Альфонсу и предлагал свою жизнь в уплату за пропавших ребят. Энгус поведал, как они с Альфонсом поплыли в каноэ на север, к озеру Идтен-туа, где их настиг ледостав и вынудил вернуться. Альфонс рассказал также о проведённом Деникази в конце ноября походе на собаках. Тогда тоже не удалось обнаружить никаких следов. Даже в тот самый день, когда мальчики прибыли в селение кри, Альфонс и Энгус снова готовились к походу — на этот раз чтобы отыскать легендарных эскимосов тундры и отважиться расспросить их о пропавших.
Сознание того, какую боль они причинили своим приключением близким людям, немного омрачило настроение мальчиков, но ненадолго: все были так рады их возвращению, что взаимные упрёки просто исключались.
О Питъюке не забыли. Энгус очень хорошо знал его отца, Фрэнка Андерсона, и часто гостил на фактории Пост Рыжеголового. Он смог порассказать Питъюку многое о жизни его отца и о нём самом.
— Фрэнк был моим хорошим другом, — закончил он, — и что касается тебя, Питъюк, то ты можешь приезжать и жить с нами столько, сколько тебе захочется.