В стране вещей

В доме все спало, только часы тикали на стене. У меня, почему-то пропал сон, я лежал, прислушивался к ночным звукам и гадал, скоро ли утро.

— Тик-так, тик-так, — выстукивали часы.

Голос их казался усталым, безрадостным. А когда я вслушался в него хорошенько, то оказалось, что говорили часы вовсе не

— Ох-ах, ох-ах, ох-ах! — Это я теперь ясно слышал.

А потом Часы заговорили по-настоящему.

— Ох и жизнь каторжная! — жаловались они. — Круглые сутки покоя не знаешь, бегаешь, суетишься, а тут еще гирю эту подвесили — для чего, спрашивается? Без нее бы небось легче было!

Я думал, что Часы разговаривают сами с- собой. Но оказалось, у них был собеседник. Этажерка, стоявшая под ними, проскрипела:

— Не волнуйтесь, я вам помогу, я вас сейчас освобожу от гири.

«Как же она освободит их? — подумал я и тотчас вспомнил: — Ну, да! Я забыл вечером подтянуть гирю, сейчас она опустится на Этажерку, и тогда Часы освободятся от ее тяжести».

Так оно, вероятно, и случилось, потому что вскоре голос Часов ослабел, и я услышал совсем другое:

— Ох, ох, умираем, ох, сердце останавливается, помогите!

Я вскочил, подтянул гирю, и Часы опять завели свою песенку: «Тик-так, тик-так».

Потом я лежал и думал о чудачестве Часов, которые захотели освободиться от своей гири. И еще я думал о людях, которые, подобно этим Часам, мечтают, как бы освободиться от того, что кажется им лишним грузом.

С тех пор я привык по ночам прислушиваться к жизни вещей. Я узнал, что Подушка недовольна своим мягким характером, что Старую Туфлю никто не любит за то, что она задирает нос, а вот Парень Гвоздь — очень хороший, свой парень.

И теперь мне захотелось написать об этом… Мне кажется, что людям будет полезно узнать кое-что о жизни вещей, которые их окружают.

Железная Чушка пришла в кузницу, чтобы устроиться на какую-нибудь работу.

— Расскажите свою автобиографию, — предложил ей Огонь, председатель приемной комиссии.

— Родилась я на Урале. Окончила мартеновскую школу… — Чушка остановилась, потому что больше нечего было рассказывать.

— Работали где-нибудь?

— Пока не работала. Только собираюсь.

— Значит, закалка у вас слабовата, — сказал Огонь. — Придется с вами повозиться.

Эти слова обожгли Чушку. В мартеновской школе ее считали достаточно закаленной, а здесь… Увидев, что она покраснела, член комиссии Наковальня недовольно заметила:

— Плохо же вы реагируете на критику! Сразу обида!

— Просто ее мало били, — высказал предположение Молот, второй член комиссии.

Долго обрабатывали Чушку в кузнице. Нелегко ей досталась учеба. Но специальность она все-таки приобрела: ей присвоили звание Подковы.

Направили Подкову в распоряжение лошадиного Копыта. Прибили гвоздями, поскольку она должна была отработать положенный срок. Подкова рассчитывала, что хоть здесь, на самостоятельной работе, ей легче придется, но — куда там!

Это Копыто заменило Подкове и Огонь, и Молот, и Наковальню. С утра до вечера оно только и делало, что било Подкову о камни мостовой, как будто у него не было другой работы.

Когда кончился положенный срок, Подкова с радостью оторвалась от Копыта и осталась лежать посреди дороги.

Сначала было скучно, Подкова томилась в бездействии. Но потом у нее появились новые приятели — маленькие дождевые капельки. Как они отличались от ее прежних знакомых — Огня, Молота, Наковальни, Копыта! Они были очень ласковые, нежные и говорили Подкове только приятные вещи.

— Как вы сильны, как блестящи! — говорили дождинки. — Вам предстоит большое будущее.

Все больше дождинок окружало Подкову, все они рассыпались в похвалах, и казалось, чего еще не хватает Подкове для счастья!

Но счастье было омрачено страшным недугом — ржавчиной, которая незаметно подкралась к Подкове и теперь подтачивала ее с каждым днем.

Странные в жизни творятся вещи!

Бутылку судили за пьянство, а она оказалась невинной.

Суд, конечно, был не настоящий, а товарищеский, потому что, как известно, за пьянство не судят. Но для Бутылки и этого было достаточно.

Больше всех возмущались Бокал и Рюмка. Бокал призывал присутствующих «трезво взглянуть на вещи», а Рюмка просила скорей кончать, потому что она, Рюмка, не выносит запаха алкоголя.

А потом вдруг выяснилось, что Бутылка — не винная. Это со всей очевидностью доказала свидетельница Соска, которой приходилось постоянно сталкиваться с Бутылкой по работе.

Все сразу почувствовали себя неловко. Никто не знал, что говорить, что делать, и только Штопор (который умел выкрутиться из любого положения) весело крикнул:

— Братцы, да ведь нужно отметить это событие! Пошли, я угощаю!

И он повел всю компанию к своему старому другу Бочонку. Здесь было очень весело, Рюмка и Бокал ежеминутно чокались с Бутылкой, и она вскоре набралась по самое горлышко.

И все от души радовались тому, что Бутылка, которую они еще недавно так строго судили за пьянство, — совершенно невинная…