В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года
Шрифт:
По приезде во дворец нас встретил адъютант генерал-губернатора и ввел в небольшую гостиную, куда через несколько минут вошли г-н и г-жа Пинакер Хордик. Разговор завязался по-французски, которым первый владел довольно плохо, а жена его — недурно. Сообщив о наших планах относительно путешествия по Яве, С. просил генерал-губернатора дать ему циркулярное письмо ко всем резидентам, а также облегчить сношения с туземными регентами. Заговорив про землетрясения, повторяющиеся довольно часто на всем острове, хотя редко с разрушительной силой, г-н П. Хордик рассказал, что лишь пятьдесят лет тому назад весь верхний этаж здешнего дворца был разрушен подобным явлением. В то время генерал-губернатором был дед теперешнего нашего консула Бауда, который с женой посреди ночи едва только успели выскочить из дому, в чем были, как часть здания обрушилась. После этого происшествия дворец быль перестроен в один этаж. Недавно также от землетрясения в восточных провинциях Явы погибло более двух тысяч человек.
Посидев около получаса, мы вернулись домой и до чая более не выезжали, так как дождь шел почти беспрерывно; под вечер мы прокатились немного в коляске.
В семь с половиною часов мы были снова во дворце, где в нашу честь давался парадный обед; генерал-губернатор с женой по примеру высокопоставленных должностных лиц в Индии явились в гостиную только когда все гости были уже в полном сборе. Обед продолжался довольно долго, и разговор, коснувшийся преимущественно Явы, снабдил нас многими интересными сведениями. По поводу змей, о многочисленности и ядовитости которых европейцы, впервые посещавшие тропические страны, имеют самые неверные понятия, мой сосед справа рассказал мне о том, как его жена, недели две тому назад, гуляя вечером в тонких башмаках в ботаническом саду, была укушена в ногу одним из этих гадов. Благодаря тому, что яд немедленно высосали из раны, которую потом прижгли, больная теперь поправляется, хотя змея была из самых ядовитых. Д-р Трей (Трейб), директор ботанического сада, по этому поводу сказал, что за все пятнадцать лет, которые он здесь провел, это единственный пример на его памяти укушения европейца и что даже между многочисленными туземцами, работающими у него в саду, за это время было не более двух или трех случаев и те не оказались смертельными.
Разговаривая потом с бароном Суертсом де Ландас-Уиборгом, генеральным секретарем Нидерландской Индии, меня удивило что-то сказанное им о том, что С. был предводителем дворянства Рузского уезда; на мой вопрос, каким образом он мог быть знаком с такой подробностью, он, смеясь, отвечал, что в нашем рекомендательном письме был внесен своего рода формулярный список С. Потом оказалось, что осторожный министр колонии в Гааге сначала снесся с нашим министерством иностранных дел и только по получении удовлетворительно го ответа насчет личности С. прислал А.Е. Влангали просимое им для нас рекомендательное письмо. Свояченица барона замужем за сыном нашего бывшего министра иностранных дел Гирса.
После обеда пили кофе, стоя на балконе, после чего все вскорости разъехались.
Вторник 2 февраля, Бейтензорг. — С. во время своей утренней прогулки дошел до большой чайной плантации, находящейся где-то очень далеко к югу от Бейтензорга; я же ходила по базарам и снимала фотографии. Туземцы здесь гораздо менее любопытны по отношению к европейцам, чем в Индии, и неизменно вежливы и услужливы. Известная натуралистка англичанка мисс Норт так отзывается о них и о Яве: «Порядок во всем на Яве необычайный и, несмотря на властное управление голландцев, у туземных жителей необыкновенно счастливый, независимый вид, какого не видно в Индии. Ява с одного конца до другого представляет собою беспрерывный плодоносный сад с грандиозными вулканами, возвышающимися посреди его, превосходя красотой, богатством и роскошью своей растительности и пейзажей Бразилию, Ямайку и Саравак, соединенных вместе. Скаты гор покрыты густыми лесами и можно подняться до самых их вершин и объехать весь остров по отличным почтовым дорогам. Всюду находятся удобные почтовые дома, где ночлег и пища оплачиваются по установленному тарифу. Кроме того, путешествие на Яве вполне безопасно».
С базара я зашла в ботанический сад и осматривала отделы Pandanus, Zamia, Agaveи Dracaena.В числе первых находится очень любопытный экземпляр с Никобарских островов, имеющий длинные воздушные корни, по-видимому, совсем бесполезные, так как они не способствовают питанию дерева. Другой представитель семейства пальм Lodoicea sechellammотличался размерами листьев и плодов, своей величиной превосходящих какое бы то ни было растение на земном шаре: так, например листья достигают десяти футов в поперечнике, а плоды, которых, я, впрочем, не видала, — двух футов. По общей же красоте особенно выделялась Areca crinitaс верхней частью ствола, окрашенною в оранжево-красный цвет. В отделе драцен [143] было столько разнообразия, что, пересматривая свои заметки о них, я затрудняюсь даже, кому дать предпочтение; более выдающимися все-таки мне показались Cordyline jacquiniiplanch., Dracaena gloriosa, D. hendersonii, D. excelsa.Ho несомненно, что первое место между пальмами принадлежит уже раньше описанному мною Cyrtostachys renda,названному одним натуралистом во время его путешествия по архипелагу «славой богатейшего пальметума в мире», и действительно ярко кроваво-красные стволы и стебли этой пальмы производят поражающий эффект. Все кварталы панданусов,пальм и драценрасположены по газонам, волнообразно спускающимся к берегам Чиливунга.
143
Род преимущественно древовидных растений семейства агавовых.
После ботанического сада я побывала у одного фотографа, с которым мы занялись проявлением моих негативов; покончив с ним, я вернулась в гостиницу, так как было уж довольно жарко. У нас вообще во время пребывания в тропиках день распределен следующим образом: встав рано, часов в шесть, мы, напившись чаю, отправляемся гулять; самые жаркие часы дня, т. е. от одиннадцати до четырех, мы проводим дома, предаваясь чтению или писанию, после чего до сумерек катаемся в экипаже.
Сегодняшняя наша прогулка была по направлению к Батутулису, станции на железной дороге из Бейтензорга в Гамбонг; прескверные наши лошаденки еле подвигались, но мы этого почти не замечали, поглощенные вечно сменяющимися красивыми пейзажами по сторонам. В одном месте два широких горных потока сливались вместе и с шумом неслись через камни и обломки скал меж чащей гигантских бамбуков, дынных деревьев, пальм и древесных папоротников, сплетенных вместе вьющимися растениями. Горы, овраги, окутанные зеленью, перемежались с рисовыми полями, за которыми простирался джунгл, окаймляющий отдельные конусы вулканов. Туземные дома выглядывали всюду из-под листвы окружающих их банановых, кофейных и хлебных деревьев, кокосовых и саговыхпальм, бывших тогда в полном цвету, и большие пучки коралло-розовых цветов которых выступали прямо из центра кроны.
Как мы условились вчера, в шесть часов вечера к нам пришел д-р Трейб, весьма умный, всесторонне образованный ученый, говорящий свободно по-французски и оказавшийся очень приятным, интересным собеседником. Понятно, что разговор мы повели о здешнем ботаническом саде, о флоре Явы и ее культурах. Ботанический сад был основан в 1819 году, причем одним из первых его директоров был знаменитый натуралист Д.Е. Тейсманн, сделавший весьма много для сада и, между прочим, введший ту отличную систему распределения растений по видам, которой придерживаются и до сих пор. С 1868 года сад был признан публичным учреждением, и правительством назначена для его содержания известная сумма денег.
Голландские правительственные сады на Яве, известные научному миру под названием Hortus Bogoriensis [144] , а официальное наименование которых Nederlands Plantentium te Buitenzorg,состоят из трех различных отделений: ботанического, практического и горного. Первый находится в Бейтензорге, второй — недалеко отсюда, а третий — в Чибодасе, около санаториума Синданглая на скатах Геде.
Задача ботанического сада состоит не только в приобретении всевозможных представителей флоры всего мира и в особенности растений, могущих развить колониальную промышленность, но также и в изучении их патологии и физиологии. С целью же увеличения производства постоянно делают опыты над усовершенствованием продуктивности сахара, кофе, чая, хинного дерева, табаку, индиго и других полезных экономических растений. Так, например: сахарный тростник и рис могут улучшаться подбором семян, причем первый не сеется, а сажается. Из разновидностей чая ассамский более других подходит под условия здешнего климата и почвы. Д-р Трейб того мнения, что качество и вкус чая более в зависимости от способа его выделки, чем от почвы и климата, и что поэтому преимущество всегда останется за чаем Китая, где существует ручная обработка в противоположность машинной, принятой на Яве, в Индии и Цейлоне.
144
Bogor — туземное название Бейтензорга (Прим. О.А. Щербатовой). Богор — современное название Бейтензорга.
Хинное дерево природно Перу, правительство которого долго ревниво оберегало свои права на исключительное владение и пользование им. Полученные оттуда в пятидесятых годах семена были столь плохого качества, что оказались вовсе бесполезными. Только в 1866 году одному англичанину, г-ну Леджеру, удалось приобресть в Боливии семена этого ценного дерева, которые и были куплены английским и голландским правительствами. На Яве лучшие результаты получаются от прививки гибрида или Chinchona ledgeriana, испытанного качества, на стебле С. succirubra;последнее — достигает зрелости быстрее, но дает незначительный процент хины, гибрид же содержит от 10 % до 16 % сернокислой хины. Таким образом, посредством прививки получается быстрый рост с хорошей продуктивностью, так как привитое растение столь же плодоносно, как и черенок.
Для читателей, не знакомых со способом добывания хины, привожу краткое описание этого производства: хина содержится в коре дерева, сбор ее производится в наиболее для этого удобное для плантатора время года, безразлично когда. Первый сбор получается с нового насаждения только с ветвей, в следующие затем года кора снимается со стволов. Шесть лет после посадки один ряд деревьев вырубается, причем получается кора не только со стволов и ветвей, но и с корней. В этих случаях она отделяется посредством деревянных молотков, которыми бьют по дереву. Высушенная затем на больших подносах кора кладется в длинные деревянные корыта и толчется мелко тяжелыми деревянными пестами, затем она упаковывается и перевозится на ближайшую железнодорожную станцию.