В связи с особыми обстоятельствами
Шрифт:
Развязанный вещмешок.
По траве рассыпан немудрёный солдатский припас. Ого – кусочек мыла! И бритва – опасная. Не бог весть что, не Золинген, но всё-таки! Пара запасных портянок, тоже пригодятся. Да и буханку есть теперь куда убрать. Обойма патронов к винтовке перекочевала в карман.
Через полтора часа (не забыв подзавести часы) Ракутин смог оценить свой улов. На ремне теперь висели подсумки с патронами, боезапас к винтовке был даже больше положенного. Осмотрев тела погибших (немцы повыворачивали у них карманы, забрав документы и всё, что представляло какой-либо
Вообще – совсем даже не густо.
Но для одиночного бойца пока хватит. Пару дней на этом просуществовать можно. К концу своих поисков, капитан уже кое-как ковылял – пару раз и без импровизированного костыля обошелся.
Далеко таким макаром, разумеется, не утопать, а уж через линию фронта в подобном состоянии – и подавно перейти не выйдет.
Ладно… успеем ещё. Пока надо подальше отсюда убраться.
Вот убитых бы похоронить…
Но Алексей только вздохнул.
И в лучшее-то время это заняло бы целый день – при условии, что немцы не станут мешать. Но вот как раз этого-то никто обещать не мог. Свой танк они не бросят, скоро уже приедет сюда тягач, и прибудут ремонтники. Да и наверняка – не они одни. Пушку тоже заберут – такой трофей не бросят. Максимум, что Ракутин смог сделать – это смять прикладом визиры-колиматоры, испортить механизм наводки, погнув тяги и какие-то там рычажки. Хоть что-то!
А похоронить бойцов уже не успеть.
Да и самому уходить пора.
Только далеко уйти так и не удалось – ноги упорно не желали этого делать. Пришлось искать укрытие среди густой травы, лезть в овраг (рискуя не вылезти назад) совершенно не хотелось. Да и ушедших бойцов теперь не догнать – небось уже и линию фронта перешли…
Худо-бедно, а километра три пройти удалось, теперь навряд ли станут так далеко искать. Можно и отдохнуть, тем более что ноги настойчиво этого требуют.
А заодно – и поесть. Тоже, надо сказать, занятие полезное. Полбуханки хлеба (начхать, что обгорел – не до углей же?) и полфляги воды – вспомни годы пограничной службы! Небось, когда в секрете сутками сидел – и это за деликатес сходило.
Вещмешок – под голову, винтовку рядом. Можно и поспать. А пистолет сунем за пазуху – так, на всякий случай…
Сон был какой-то дерганный, Ракутин не раз просыпался – весь в поту. То вдруг всплывало перед глазами лицо подстреленного на станции ракетчика, то что-то говорил побелевшими губами Жданович… Словом, поспать вышло плохо, даже хуже, чем в предыдущую ночь.
Так что когда взошло солнце, он был этому даже рад. Скорее бы в путь! К фронту!
И, словно подчинившись этому желанию, ноги задвигались быстрее – контузия понемногу проходила. Только вот зрение… некоторые предметы ещё оставались двухконтурными.
Примерно через два часа впереди замаячили крыши.
Деревня?
Нет – домов маловато.
Скорее – какой-то хутор.
Это могло быть хорошей новостью, но Алексей помнил хозяина дома в деревне у моста. Тот вообще был – сама вежливость. А диверсантов фашистских укрывал! Здесь же – и вовсе хутор, в стороне стоит. Кто его
И что теперь делать?
Пройти мимо?
В принципе, вполне возможно. Вода была – по пути попался ручеек. Полбуханки хлеба и банка консервов – на два дня пути достаточно.
Грохот орудий здесь уже был слышен – направление пути тоже понятно.
А вот физическое состояние – оно оставляло желать лучшего. Такими темпами твердо встать на ноги ранее, чем через три-четыре дня – нечего и думать.
Надо где-то отлежаться!
Голодным?
Ибо продуктов (хм…) надолго не хватит.
А никакого удобного места здесь пока что не просматривается. Кроме этого хутора.
Идти туда?
Несколько часов капитан пролежал в кустах, разглядывая домишки. Ничего необычного в них не было, да и все поведение жителей хутора тоже не вызывало никаких подозрений.
Колол дрова худой мужик. Несколько раз выходил из дому седой дед, надо думать, местный патриарх. Бегали по двору дети – две девчонки и пацан лет двенадцати. Ненадолго выглянула и женщина, скорее всего, жена худого.
Странным образом на хуторе отсутствовали собаки – и это натренированный глаз пограничника засек моментально. Что-то в этом было неправильное… да и в длинный сарай заглядывала только жена хозяина, детей туда он не пустил, грозно прикрикнув.
Интересно!
И что у него там?
Или кто? Зачем-то ведь женщина носила туда глиняный горшок? Явно не пустой, судя по тому, как осторожно она его держала. А назад шла уже легче, посуда ей явно рук не оттягивала.
Но до темноты оттуда так ни один человек не появился. И хозяйка тоже потеряла к строению всякий интерес.
Ну и фиг с ним, с сараем. Не полезем мы туда. А вот погреб… его навестить необходимо! Не будем ничего красть – купим. Благо что деньги ещё остались. Вот и совершим, так сказать, товарно-денежный обмен… Возьмем чуток, а денежку на видном месте положим. Погреб-то, он хоть и близко к дому стоит, ан вход его из окон не просматривается.
Вот с крыльца – другое дело.
Так не будет же никто там ночью сидеть…
Раз так, остается только ждать, вечер уже не за горами. Вот только солнце жарит… очень даже немилосердно. А спрятаться тут совершенно негде.
Кое-как заныкавшись в густой траве, Алексей принялся терпеливо ждать наступления темноты. Время тянулось невыносимо медленно, солнечные лучи припекали голову… словом, хреново все было.
Но – наконец-то! Последний луч заходящего дневного светила скрылся за горизонтом. Стемнело не сразу, но всякая жизнь на хуторе с наступлением темноты отнюдь не закончилась. Кто-то ходил по двору, и Ракутин несколько раз слышал приглушенные голоса. Пару раз звякнуло железо – обитатели хутора затеяли ремонт? Это ночью-то, да в темноте? Дня им для этого явно недостаточно… Капитана охватило глухое раздражение. Знать такое дело раньше – уж километров-то на пять уйти постарался бы – каким угодно способом. Идти ночью – глупо, ноги переломать шанс весьма высок – по дороге-то не потопаешь! Спать тут – так среди бела дня от хутора уходить… тоже не в радость. А снова ползти, как сегодня – сил уже недостаточно. Да и есть охота – спасу нет!