В связке
Шрифт:
Боль мне приносили абсолютно все ощущения, а скопившаяся за века ярость выплеснулась на первое попавшееся существо - эту девушку, которую я отшвырнул на стену. Краем глаза я успел заметить, что она не размазалась по гладкой поверхности, а оттолкнувшись ногами от неё, забилась в ближайший угол, шипя что-то непонятное на своем языке.
В помещении, где я стоял, куда меня втянула освобождающая нить, было непривычно находиться. Белые стены, пол, потолок. Напротив что-то вроде окна, только вместо стекла там было синеватое зеркало, которое будто бы глядело на находящегося внутри. А под потолком висел небольшой черный ящичек на ножке
В углу лежал труп, вокруг которого было много крови и несколько вырванных органов, бесформенными кусками валявшихся в луже.
Уже более заинтересованно посмотрев на девчонку, я подошел к ней, пытаясь рассмотреть её снова, но все краски с непривычки расплывались перед глазами, делая меня практически беспомощным.
Стоило мне подойти к расплывающемуся комку отдаленно напоминающему обнаженное женское тело, как едва успел увернуться на одних проснувшихся инстинктах от лезвия ножа, просвистевшего около моего уха.
Из моего горла вырвался рык, но добить мелкую мразь, я не успел - распахнулась замаскированная в стене дверь и трое людей со странными предметами в руках вбежали всей толпой в небольшое помещение. Стадо, бараны, идущие на заклание...
Первые двое даже не успели почувствовать меня, а последний сумел даже вякнуть что-то удивленное. Я в плохой форме...
Дверь оставалась открытой как и путь к свободе, теперь полной и бесповоротной.
Но стоило мне шагнуть к проему, как меня будто за загривок дернуло - нить не порвалась и приобрела совершенно иное качество...
Нечто подобное я предполагал, но... Великий Сущий, как же не вовремя! Мало того, что мои силы не полностью восстановились после заточения в пустоте, так ещё и связь заставляет тащить за собой непонятно что, тем более, что это нечто явно не желает мне блага.
Коротко выругавшись, я схватил находящуюся в прострации девчонку за волосы и не обращая внимания на тихое шипение и попытки встать волочил по полу.
Выйдя в узкий коридор я пошел по направлению к природному порталу. Нужно попасть в свой мир. Этот, техногенный мне даже в плане воздуха чужд. Неприятен и полностью инороден.
Вскоре я вышел в светлое помещение, где, у самой стены теплилось свечение слабой оболочки мира. Кто не посвящен хотя бы в основы теории межмирового перемещения не поймет, как могут видеться выходные каналы приспособленного для портала места. В общем, если объяснять нормальным языком, то это единственное пригодное для портала место.
Несколько секунд мне понадобилось, что бы сформировать переход и шагнуть в него.
ИРИНА. ФУИТ.
Восемьдесят третий. Это был мой восемьдесят третий труп, человек, которого я сумела уничтожить ради собственного выживания. Здесь всегда так: если ты не убьёшь - ты сам труп, причем заранее.
Убить противника просто к примеру, перерезав горло, нельзя. Здесь другие правила - нужно уничтожать в определенном порядке. Сначала обездвижить надо ноги, перерубив определенный позвонок в поясе. Потом нужно было вырывать органы из брюшины и мышцы рук в строгой очередности. Только после этого уже вырываются глаза и язык, оставляя несчастного умирать от боли и потери крови.
Сглотнув ком жалости, я всё же не добила его, смотря на искореженное лицо и слыша хриплое, булькающее дыхание.
Прости, но побеждает сильнейший. Тебя специально выводили для боя, для
Меня растили родители, а потом озлобили убийцы.
Вздохнув, я оттерла нож о скупую одежду побежденного. Скоро он умрет и дверь откроют, дадут мне еду и вожделенную воду за то, что я сделала в первый раз всё как надо, как просили.
Встав в статичную позу, я смотрела на синеватое стекло, непрозрачное с моей стороны. Там отражалось худое болезненно бледное существо с выпирающими костями и сухими узлами мышц. Одежды на мне было мало - только тряпки зеленовато-серого цвета на груди и ниже живота. Грязное в синяках тело с порезами и кровоподтеками. Сероватые тусклые волосы, впавшие щеки, обведенные синевой глаза, из которых начала уходить боевая краснота. Жилки в белках и радужке будто сдувались и убирали алый цвет глаз.
Раньше я была ниже, счастливее, а во взгляде зеленовато-голубых глаз плескался свет. Тогда были и родители живы, и дом был моим и я не убивала раз в несколько суток. Жила я с родителями в небольшом городке, можно сказать счастлива была. С друзьями гуляла, даже несколько раз любила.
Потом, когда мне лет четырнадцать было, в наш дом пришло трое человек и предъявив какое-то удостоверение попросили меня им отдать. Естественно, что родители не отдали. Потом один как-то странно взмахнул рукой, лишь прикоснувшись к головам родных мне людей и те упали, дрожа в остаточных конвульсиях с раздавленными черепами.
Со мной тоже церемониться особенно не стали, стянув дрожащие от страха и горя руки наручниками.
Потом меня привели в катакомбы, силком переодели и закинули в камеру. Три дня не давали есть. Вода стекала по стене ржавыми потеками.
На четвертый день те же трое человек, только теперь в какой-то светлой одежде, едва прикрывающей всё самое неприличное, забрали меня из камеры, не обращая внимания на то, что я сопротивлялась и кричала.
Втолкнули меня в небольшое помещение, где уже находился паренек едва старше меня. Я сначала с радостью кинулась к нему, но натолкнувшись на пустой, полный решимости взгляд на чистых рефлексах я отмахнулась от его выпада. Парень склонил голову набок, обдумывая степень моей опасности. Этому жесту я, помню, тогда очень удивилась и даже не замечала, как его выпады становятся всё яростнее, отчаяннее и безнадежнее. Я их отбивала, уворачивалась от кулака, летящего в лицо, или перекидывала тело через себя. Это парень не был 'урожденным', как я назвала потом таких бойцов, он был обычным, просто человеком, которому не повезло попасть в эти застенки. Но поняла я свою проклятую 'исключительность' уже много позже...
Через какое-то время под потолком ожил динамик и приказал мне убить паренька. К тому времени он уже отчаялся окончательно и опустив руки смотрел на меня пустым взглядом, в котором можно было с трудом прочитать понимание того, с какой легкостью войдет в его горло клинок ножа, что мне дали, едва втолкнув в комнату.
Убивать я отказалась.
В общей сложности в комнатке четыре на пять метров мы просидели три дня. Несколько раз парень пытался убить меня, но я со всё возрастающим ужасом отбивала его атаки, понимая, что должна была уже погибнуть, но моё тело слишком хотело жить, что бы подчиниться. Возможно в вопросе моей выживаемости большую роль сыграли те секции по физкультуре, на которые я ходила, тем самым хоть как-то укрепляя тело.