В тайном государстве
Шрифт:
— Фрэнк Стрейндж, — ловко вышел из положения Прис, — подал в отставку по собственному желанию. Он сделал отличную карьеру и хочет наслаждаться отдыхом. — Объяснения явно раздражали Приса, но прежде чем Нив успел вмешаться, новый шеф удалился.
— Надо же было всему этому случиться в последний день! — не унималась Рози. — Мы так потрясены!
— Особенно тем, что нам самим придется расхлебывать кашу, — не удержался Нив, глядя со злостью вслед Прису. Рози раздумывала, как вытянуть из Нива сведения, не обещая ему ничего взамен. Ей не нравилась его невзрачная сутуловатая фигура, плечи, обсыпанные перхотью, а его манера всюду совать нос казалась ей невыносимой. Это было тем более странно, что сама она, как и Нив, жила
Вечеринка выдыхалась, превращаясь в пустую попойку. Кислое вино в литровых бутылях ударяло в головы, атмосфера становилась развязней и доверительней. Темой всевозможных догадок служил Листер. На Стрейнджа больше не обращали внимания. Скоро пронесся слух, что все концы у Квитмена, но тот в это время беседовал с Майклом Хейтером, заместителем контроллера.
Хейтер оставался таким, каким его помнил Квитмен. В дорожной одежде из твида, с вересковой трубкой в шершавой руке, он имел вид фермера-джентльмена, заглянувшего на денек в город, чтобы повидаться за ленчем со своим биржевым маклером. На самом деле он имел чин бригадного генерала — деталь, которая во время недавних взрывов бомб и похищений людей не афишировалась. Как и многие, принимавшие участие в последней войне, Хейтер делил мир на друзей и врагов, на сторонников и противников того, что он именовал цивилизацией. Большинство союзников, полагал он, обретается внутри министерства, «угроза» же постоянно растет в самой Великобритании и, безусловно, в Восточной Европе. Отыскивая единомышленников среди сотрудников помоложе, он не жалел сил и энергии. Поэтому он благоволил к Прису. Убеждения Хейтера были хорошо известны в Уайтхолле. Он выразил их в неосторожном заявлении одной газете: «Так называемая западная демократия, — сказал он, — исчерпала свои возможности». Квитмен считал, что Хейтер похож на прусского юнкера по взглядам, внешности и манерам. Того подобное сравнение просто ужаснуло бы. Теперь с прирожденной решительностью он тряхнул Квитмена за руку и по обыкновению рявкнул командным голосом:
— У вас сложности в связи с Листером, да? — Хейтер говорил настолько властно, словно он, а не Квитмен, корпел на терминале.
— Так точно, сэр.
— Ясно. С прессой дела раньше не имели, победы вам не видать, но бога ради, не отчаивайтесь. Ставка слишком высока, чтобы позволить Флит-стрит сеять панику в наших рядах.
— Я понимаю, сэр.
— Сочувствуете Стрейнджу? — неожиданно прозвучал вопрос. Квитмен чувствовал: глаза, притаившиеся под седыми бровями, изучают его.
— Это удар, иначе не скажешь. Удар в последний день. Он сильно переживает.
— Полагаю, вы неплохо его знаете.
— Он заботливо ко мне относился, проявлял интерес к моей работе, даже к карьере.
Хейтер промолчал. Острые голубые глаза следили за Квитменом. Тот проговорил, заполняя неловкую паузу:
— Понимаете, у меня нет семьи, нет родителей. Я осиротел много лет назад. — Это звучало старомодно. — Фрэнк был ко мне очень добр. И я в восторге от его работы.
— Как и все мы, — великодушно произнес Хейтер. — Сначала Стрейндж, потом Листер. Взлеты, падения и масса возможностей. — Он вещал, словно делал объявления. Затем, сунув трубку в карман куртки, похлопал ладонями. — Ну, вернемся к работе. Свыкайтесь, Квитмен, с новым порядком. Мистер Прис — отличный руководитель. Буду откровенен — ваше будущее в управлении под вопросом. Я буду пристально следить за вашей деятельностью и придаю разбору дела Листера весьма важное значение.
Квитмен наблюдал, как Хейтер с достоинством прокладывал себе путь к двери. Затем отправился прощаться со Стрейнджем: вскоре ему предстояло присутствовать на дознании.
Пока они договаривались, что копию доклада по делу Листера Квитмен пошлет на лондонскую квартиру Стрейнджа, Рози Уолфорд, осмелевшая от спиртного, с пьяной беспечностью взяла Квитмена под руку, чтобы прервать разговор. Она уже вдоволь насплетничалась с Нивом.
— Простите, мистер Стрейндж… Слушай, Джейми… все знают — ты в курсе про бедненького мистера Листера. Ну-ну, расскажи! — Она хихикнула. Через полуоткрытый рот на зубах виднелось пятно губной помады, горячее несвежее дыхание отдавало чесноком, вокруг витал крепкий запах духов.
— Я… я вас не совсем понимаю, — в нерешительности Квитмен бросил взгляд на Стрейнджа. Тот в бешенстве уставился на девушку.
— А правда, Джейми, что Дик Листер покончил с собой здесь, да? Говорят, его шантажировали. А чего ты скажешь репортерам?
Глухо ударив толстым концом палки по ковру, Стрейндж переступил на здоровую ногу. «Нив!» — закричал он. Разговоры в переполненной комнате смолкли.
— Нив, сюда! Джеймс! — приказал он. — Уберите эту женщину. Какой позор! Отведите ее в туалет. — Рози подталкивали к двери. Люди молча расступались. Покрасневший от ярости Стрейндж повернулся к коллегам и сотрудникам.
— Сегодняшний день омрачен трагедией. В интересах министерства и семьи Ричарда Листера мы все должны держать язык за зубами. Со своей стороны, добавлю только одно: это жестокий удар, который мне никогда не забыть. Я иду сейчас в кабинет, чтобы забрать бумаги. Все уже сделано и, пожалуй, сказано. Добро пожаловать ко мне в гости. Благодарю вас. Прощайте. — В полной тишине он повернулся и, прихрамывая, покинул комнату.
Когда долгий день расставания со Стрейнджем подошел к концу, Квитмен пошел в Фулэм повидать Лиз Сейер.
Утренний туман сгустился в низкие облака, подсвеченные днем лучами солнца, но теперь свет померк. Квитмен торопливо шагал по грязным улицам. Ветер доносил запахи глины и дезинфекции, крысы теребили внутренности черных пластиковых пакетов с мусором, сваленных на тротуаре. Он миновал больницу на углу. Испачканная туалетная бумага трепетала на ограде кладбища неподалеку, между могилами женщина толкала детскую коляску.
Лиз отворила дверь, одетая в его махровый халат. Это был намек: как бы он ни утверждал будто не живет с ней, на самом-то деле жил. Лиз была требовательной, капризной, честолюбивой и необычайно привлекательной. Она постоянно экспериментировала с волосами. Сегодня они после окраски хной локонами ниспадали на плечи. Работа для рекламной компании в Ковент-Гардене не обременяла ее. Лиз явно шла в гору. Форд «кортина», принадлежащий компании, был припаркован на улице, просыхая после мойки. Цветущее загорелое лицо свидетельствовало о праздном времяпрепровождении под солнцем у воды. Ее растущий гардероб не переставал изумлять Квитмена, а по вторникам ему приходилось рано вставать, чтобы избежать встреч с Байроном — парикмахером, приходившим на дом.
— Привет. — В комнате стояли пустые бокалы. — Жаль, что ты не застал Рэми.
— Извини.
— Он притащил с собой кучу народу от Фэгина. Помнишь? Себастиан и Аманда, и Джереми, Робин и Джульетта… Они так забавны!
— Разумеется, — сказал без всякого энтузиазма Квитмен.
— Рэми в восторге от агентства. Он говорит, что знает одного негра из Америки, исполнителя рок-музыки, по имени Вашингтон, он еще написал этот потрясающий роман… Ты не слушаешь.
Квитмен растянулся на диване, задрав ноги на столик, где стояли коктейли.
— Извини. Ну и денек сегодня выдался!
— Перепил, что ли, на встрече у Стрейнджа? Как там все прошло?
— Прекрасно. — Квитмену не хотелось особенно распространяться. Но Лиз всегда проявляла любопытство к его работе, особенно когда догадывалась, что он умалчивает.
— Тебе будет не хватать его, правда? Я имею в виду Стрейнджа.
— По крайней мере, с ним-то было понятно что к чему.
— А что потом, Джейми? Ты же говорил — он тебя любит.
— Это холостяк старой закваски. У него были свои любимчики.