В теле пацана 4
Шрифт:
Ольви смотрит ошалело глазами почерневшими.
— Я что — то не так сказал? — Спохватываюсь.
— Ещё бы, — бросила Ольви, хмурая как туча. — Если бы я своими глазами те Камни не увидела, сейчас бы подумала, что у сэра Кристиана крыша прохудилась. Знаешь, приметила у тебя одну из ряда вон выходящую черту. Ты с какой — то иронией выдаёшь немыслимые и страшные вещи. Мелешь, как полоумный, тебе вообще никто никогда не поверит. Для тебя, как будто бы всё игра или прогулка. Поверь, достаточно одного вампирского Дома, возжелавшего тебя, и уже ночами не сможешь спать. Считай всё, обречён. А ты
— Ты на взводе, — корю её.
— Нет, я пытаюсь понять, почему ты до сих пор живой и весёлый с такими — то проблемами. И стоит ли сумасшедшему доверить столь мощный артефакт, какой ты попросил создать.
— Ты можешь дослушать? — Спрашиваю недовольно уже я.
Кивает, отвернувшись к окошку.
— Меня называют «телом», — продолжаю, не отрывая взгляда от её профиля. — Морул назвал, а до него тот маг граней Акелдама в доме Кириан. И я подозреваю, что они хотят провести со мной некий ритуал, связанный с Камнями. Но это ещё не всё. У меня есть основания полагать, что именно из — за камней Дракона вампиры нападают. Нечисть притягивает их некая сила или зов. Если объяснять все противоречия, сложившиеся при этом, получается, что активировал их я. Иначе, почему они не трогали каменного вервульфа, обладателя Чёрного камня. Но при этом, пока в Леванте был Глаз, они лезли туда постоянно. Так вот получается, что вампиры идут за мной из — за Камней. Думаю, они их чуют. А ещё знают, что могу держать больше одного, вопреки тех твоих постулатов. Что они могли задумать, Ольви?
Договорил, вздохнул тяжело.
Минуты две магичка «втыкает» в окно, чувствую, что думает.
— Я пороюсь в старом подвале деда, — отвечает, не глядя. — У него там целая библиотека древних свитков. Есть мысли кое — какие.
— Спасибо, — говорю на выдохе.
— И впредь будь осторожен, — говорит негромко. — Меньше болтай о таком.
— Только тебе и рассказал всё. Больше никому и не доверю.
— Я поняла, — ответила и выпалила следом: — зря согласилась ехать. Ни к чему это.
Пересаживаюсь на её сторону, потеснив с центра. Ольви подвинулась недовольно. Беру её за лапку нагло, рассматриваю. Не вырывается. Казалось бы крохотная, нежная кисть, но есть немножко мозолей. Колец на правой нет, на запястье только серебряный браслетик с синими и янтарными камушками уже довольно старый, судя по окислениям металла.
Магичка не сопротивляется, не в её манере, всегда даёт время передумать.
— Вот эта рука творит лучшие чудеса на Вита, а ещё она даёт свет и тепло простым людям, — провожу по каждому пальчику с внутренней стороны своим, приговаривая.
Чувствую, что Ольви вот — вот начнёт ворчать. Отпускаю. Но не отстаю! Локон за ушко заправляю, где серьги железные с синими капельками.
Я даже не сомневаюсь, что браслет, что серьги — это мощные магические артефакты. Ибо какой сапожник без сапог!
Магичка напряглась от моих манипуляций.
— Крис, отсядь, пожалуйста, — раздаётся спокойно — угрожающе.
Но я не слушаю, глажу по шёлковым волосам, продолжая глаголить ласково, как с ребёнком:
— А вот эта очаровательная голова гениальная и изобретательная, не говоря уже о том, что очень красивая.
Опускает
— Так и почему же самая красивая, гениальная и добрая лапонька должна сомневаться стоит ли простым смертным видеть такое талантище? Конечно, нет! Хрен им. Однако, почему бы не сделать одолжение? Чего нос повесила, о людях судят по внешности. О тебе и будут так судить. А ещё по уверенности и улыбающимся глазам. Внутреннее дерьмо ведь не скроешь. Поэтому прекрати. Ты лучший артефактор, жизней столько спасла, сама не знаешь даже сколько. Да и вообще, как долго ты просидела с этими искрами? Цикл, два? Когда в последний раз развлекалась беззаботно на вечерах, кушала и пила на халяву, а?
— Крис…
— Даже не сомневаюсь, что заслужила быть на празднике. Ещё вопрос, заслужил ли праздник тебя.
— Крис!
— Не крискай мне тут. И прекращай ныть, боец. Кто ты и кто он. Ничтожество, простой человек, руки, ноги, маленькая писька.
Ольви только хмыкнула, не распробовав ещё мой юмор. Ладно.
— Он талантливый архитектор, — выпалила в его защиту.
— И что он строил? Дворцы и театры для господ?
— И половину особняков у озера, — добавила спокойно.
— Монеты он отмывал на стройматериалах, казну пилил и богатеев ублажал. Вот если бы он больницы, школы и столовые строил для бедных, тут бы крыть мне было нечем. А так вижу, что богатая душой девушка тушуется перед скудной душонкой. Поверь, он остался там, где ты его и оставила.
— И это мне говорит сын целого короля, — брякает.
— Опять за своё? — Фыркаю и отсаживаюсь на своё место, чтобы в глаза ей смотреть. — Я, между прочим, два цикла в изгнании пробыл после нашей последней встречи. И до сих пор там живу.
— Я слышала, — говорит, на меня не глядя. — Прости.
Какая — то совсем понурая. Не нравится мне такая Ольви. И я решаюсь рассказать ей, как с девятью мечами Кусубата воевал.
— А знаешь причину? — Спрашиваю так загадочно, что магичка даже глаза на меня поднимает заинтересованные и отрицательно мотает головой.
Рассказываю ей почти всё, как было, опуская главную причину моей войны — Имиру и всё, что с ней связано. Но не парюсь и излагаю, что поцеловала Шейла при всех, аж в трусики кончил, что отшлёпали потом, потому что подглядывал. Как отомстил им, всё в деталях! Поначалу Ольви слушала со скептическим настроем и едва скрываемой брезгливостью. Но вскоре уже с таким восторгом, что аж душа моя запела. Ещё и спрашивала, как я умудрился додуматься до того или иного. Не забыв отметить, что поучаствовала в испытании по заключительному акту мести, когда я бельё у танцующих перед всеми выкрал.
— Да с тобой опасно иметь дело, — заключает Ольви с ухмылкой. Щёчки на сияющем личике красные.
От пикантных деталей магичка и расшевелилась. Мне ей не стыдно ничего такого рассказать. Для меня это некое шальное детство, тот я уже не я. Но не в этом смак. История, как провокация. Авось и мне что — то своё расскажет. Да и после наших приключений мне кажется, что она намного роднее теперь. И стыд куда — то делся. А своим откровением без утайки подчёркиваю лишь то, что доверяю ей больше некуда. Личное и сближает.