В теле пацана 6
Шрифт:
Дверь падает, Лёха с радостной рожей едва успевает отпрыгнуть. Следом, похоже, заезжает и заслон. Потому как голоса возмущения за стеной заполоняются грузным скрежетом и быстро прерываются щелчком.
Оборачиваюсь. Спешно проходу широкий, белоснежный холл с множеством обдувов и вентиляций и оказываюсь в рубке. Больше у меня нет сомнений, что нахожусь на космической станции. Впереди во всю стену пока ещё потухший экран. Но в самом углу уже бегут белые строчки загрузки. Здесь двадцать шесть кресел, как в зрительском зале театра,
Память возвращается обрывками. Я помню, что занимал одно из кресел когда — то. Когда мы ещё стартовали с… Земли.
Экспедиция террагенезиса — казалась единственным спасением человечества.
Но сейчас меня волнует не это. Я запускаю панель, активируя протоколы. Шатур был прав. Здесь девять платформ с Мирами… а точнее с заповедниками.
И Вита в системе нахожу, не перебирая другие, только потому, что она подсвечена красным с пульсирующим текстом.
Угроза уничтожения флоры и фауны — автоматические меры пресечения.
Там действительно сейчас на большую площадь обильно льётся вода. На дисплее отсчитываются проценты опустошения резервуаров. Примерно половина вылилась.
Вырубаю, как только нахожу в меню функцию. Зараза ещё и сопротивлялась, три раза переспросив.
Загорается первый внутренний обзорный дисплей. И я пересаживаюсь на другую панель. Тысячи камер функционируют в Центре. И они направлены на свои заповедники. Держа в голове примерную карту местности, приближаю главную кассету камер на Уширский лес.
Вскоре уже вижу ещё горящие очаги и понимаю, что всё происходит прямо сейчас!! Мои войска продолжают сражаться, пусть и отчаянно. Ибо они загнаны в ловушку.
На одних участках идут ожесточённые бои, гарды врываются в гарды. На других враг преследуют отступающих. Рыцари Галактиона стоят стеной до конца. Фелисы дерутся в лесу, как сущие дьяволы, потому что это их стихия. Обрушиваются с деревьев и замаскированных ям. Суккубы же рвутся в бой без всяких ухищрений на превосходящее число идут в атаку. Шейла, похоже, решила наверстать упущенное. Пропустила два боя и теперь бросает всю мощь на надвигающуюся орду прямо по ещё не остывшему пепелищу.
Ударная тирская конница врезается в ряды нечисти, сбивая вражескую спесь и переламывая ход битвы на направлениях, пусть и ничтожных.
Я могу приблизить ещё. Зум позволяет даже увидеть лица. Но мне и так понятно положение. Деревьев сгорело уже достаточно. Но не вампиров. Несмотря на героизм и смелость воинов Свет, орда Вейзевула давит, широким фронтом постепенно замыкая кольцо окружения.
Посмотрев на это сверху, я надеялся, что испытаю волнение, ту самую ярость, моя душа реанимируется и снова воспарит той грандиозной идеей победы над нечистью.
Но нет.
Мне жаль всех тех, кого я знал. И кого подбил на сопротивление. Но
Всего лишь заповедник номер четыре.
Откидываюсь на спинку мягкого кресла. Закрываю глаза.
Всё бессмысленно. Всё пустое. Апатия паутиной окутывает моё тело. И я больше ничего не хочу.
Загораются дисплеи по стенам, сквозь веки ощущаю от них всякий свет. Настораживает красный, необычный. Он и пробуждает. Открываю глаза. На станции камеры везде. И даже там, где у нас зона «постгенного банка» Земли. В простонародье — тела людей, которые когда — то рассчитывали пробудить ещё в первую попытку колонизации, наделив их сознаниями с сервера.
Сто пятьдесят тысяч самых здоровых и генетически разнообразных тел. Но часть их уже испорчена. Это показывают датчики. И этот экран, транслирующий один из вскрытых местными упырями секторов.
Из пяти тысяч капсул сектора обнажена треть, жизнеобеспечение работает плохо, ибо часть энергии вампиры перенаправили на свои нужды вручную, не имея доступа к рубке и резервным ресурсам. И теперь я вижу, как из тел во вскрытых капсулах они качают кровь, поддерживая их минимальные функции.
Используют, как скот или хранилище крови.
Больше одного сектора им раскурочить не удалось. Видимо, закончились подручные средства. И силы.
Глядя, как из тела постаревшей вроде как спящей женщины выходят кровавые трубки, наполняющие бытовые, грязные резервуары кровью, я не смог сдержать эмоций.
Внезапный ужас накрыл меня до мурашек. Там, внизу, я мог стерпеть кровь, кишки, мясо, всё что угодно. Но не здесь. Восприятие стало другим.
Я нашёл в себе силы подняться и дойти до нужной панели. Вызвал меню.
Заповедник номер четыре.
Режим охлаждения. Отменить.
Они называют это мёртвым платом Мор. Но это всего лишь заслон он ядра нашего корабля. Который теперь уходит со своей позиции обратно в пазы колоссального механизма.
Всё происходит за считанные минуты. На Вита наступает день, которого никто и не ждал так скоро. Ни свои, ни чужие.
Режим дня и ночи запустить… через девять дней и двенадцать часов. Принято.
Сюрприз, млять. Горите там упыри синим пламенем.
Моих бы зубастых здесь тоже сжечь. Да я теперь сам такая же тварь.
Всё, сил нет даже на злобу. Пустота разрастается во мне, забирая остатки желания жить, существовать. Просто быть.
Держит только любопытство. Снисходительное такое, ироничное любопытство.
Что ж мы за гады такие?
Загораются уже большие обзорные дисплеи. И теперь я вижу заглушённое фильтрами ядро, как само солнце, пусть и крохотное в сравнении. Оси, идущие кольцами вокруг, и девять платформ, вращающихся, как сегменты космической станции. Всё, как описывал Шатур.