В темном городе
Шрифт:
— Нам с тобой, товарищ Власта, надо еще кое о чем поговорить. Давай-ка пройдем к рыцарям! — И, обратившись к Оленьке, добавил: — Не беспокойся, товарищ Ковандова, мы ненадолго. На четверть часа, не больше. Я знаю, что тебе пора домой и что я обязан тебя проводить!
— Хорошо, Гонза! — рассеянно сказала Оленька.
Оставшись наедине с Оленькой, Мирек снова почувствовал себя ужасно неловко. Ему хотелось сказать ей так много, но слова почему-то застревали у него в горле.
— Ты сильно измучился? — тихо спросила Оленька.
— Нет, не
— Ну вот еще!.. Я же не пережила такое, как ты…
— Оленька… — Ну что?
— Ты… ты простила меня за то, что я там в парке…
— Не смей даже говорить об этом!
Она решительно закрыла ему рот рукой. Мирек тихонько поцеловал ее холодные пальцы. Оленька быстро отдернула руку и засмеялась.
— Значит, пароль «Ольга»? — спросил он, не отрывая от се лица сияющего взгляда.
— «Верность», — чуть слышно ответила она.
— Товарищ Ковандова, пора! — прогудел под сводами голос Гонзы.
Оленька и Мирек стали прощаться…
26
Пани Рогушева так истомилась ожиданием, что внезапный звонок в передней отозвался в ее сердце болезненным уколом. Гонза!.. А вдруг кто-нибудь чужой с ужасной вестью о непоправимой беде?!.. Она поспешно выбежала из спальни и, включив в прихожей свет, кинулась к дверям.
— Гонза, ты?!
— Я, мама. Открывай!
Пани Рогушева открыла дверь и впустила сына. На сердце у нее отлегло: ее Гонза был цел и невредим. Правда, он слегка осунулся, но вид у него был очень бодрый и веселый.
— Ну, как вы там?.. — спросила она, пока Гонза снимал куртку.
— Все в порядке! — улыбнулся Гонза и вдруг насторожился, прислушиваясь.
До его слуха донеслись возбужденные голоса отца и полицейского Кованды. Они, видимо, не слышали, как он пришел.
— Пожар у них там, что ли? — изумилась пани Рогушева. — Гляди, Гонза!
Гонза распахнул дверь. В лицо ему хлынули такие густые клубы табачного дыма, что он закашлялся и невольно остановился. Голоса говоривших мгновенно умолкли. Кованда и отец обернулись к двери и уставились на Гонзу. Тот ожидал, что они накинутся на него с расспросами. Но они молчали, да и смотрели они не на него, а на стоявшую позади него мать.
— Молодцы, нечего сказать! — сурово проговорила пани Рогушева. — Дышать нечем!..
— Да, накурили, пожарных вызывать впору!.. — смиренно признался Кованда.
— Не сердись, мать, — виновато сказал сапожник. — Это мы нечаянно. Увлеклись мы тут с паном стражмистром интересной беседой…
— Ну что, герой, вернулся из похода?.. Проходи, садись и все выкладывай. Прежде всего, где Оленька?
— Оленька дома, — ответил Гонза, усаживаясь за стол. — Сам ее проводил до квартиры и передал с рук на руки пани Ковандовой.
— Спасибо тебе, Гонза! — с чувством сказал Кованда и торопливо спросил: — А про меня жена спрашивала?
— Спрашивала. Я сказал, что вы у нас и тоже скоро придете домой.
— Ну, что я вам говорил, пан стражмистр? Чем не деловой парень?! — воскликнул сапожник с довольным видом и снова вперил свой глаз в сына. — А как то дело? Получилось у вас что-нибудь?
— Еще бы! Конечно, получилось! — не без важности ответил Гонза.
Рогуш быстро обменялся с Ковандой понимающим взглядом и, тряхнув сына за плечо, вскричал:
— Да ты рассказывай все по порядку и со всеми подробностями! Чего ломаешься?!
— А что рассказывать-то? Тут и рассказывать нечего. Ну, разыскали мы с Оленькой Мирека и доставили его в надежное убежище. Вот и весь рассказ!.. А теперь я хочу есть и спать!
— Ну и вредный же ты, ну и скрытный! Весь в отца! — восхищенно произнес сапожник. — Только от меня, брат, нелегко отделаться! Разыскали, говоришь? Так, вдвоем с Оленькой и разыскали?
— А то с кем же еще? Ясно, вдвоем. Больше с нами, помнится, никто отсюда не пошел. Мама вот набивалась, да мы не взяли ее!..
— А ехидный ты, Гонза, ну прямо вылитая мать! — проговорил одноглазый.
— Ладно, вылитая или нет, не приставай к мальчику! — вмешалась пани Рогушева, залетая замечанием мужа. — В самом деле, почему он тебе будет все рассказывать? Ты ведь с паном стражмистром, не в обиду ему будь сказано, все это время балясы точил, пока наши дети большое и опасное дело делали. Ну и не приставай теперь с пустыми вопросами!..
— Я не с пустыми вопросами, — серьезно возразил сапожник. — Найти человека и спрятать его от гестаповцев — это, слов нет, большое дело. Но это еще не все. Пока Мирек находится в Праге, над ним постоянно висит угроза ареста. Тебе это понятно, конспиратор ты безусый?
— Понятно!.. — нехотя согласился Гонза.
— Слава богу, понимать начинаешь! Ну, а коли так, то поймешь и дальнейшее. Мирека нужно сегодня же ночью или, во всяком случае, рано утром увезти из Праги. Любое дело, Гонза, нужно доводить до конца, а не бросать на половине. Ты можешь выполнить такую работу со своими загадочными помощниками (что без помощников тут не обошлось, в этом я уверен) или не можешь?
Гонза немного подумал и честно признался:
— Нет, отец, не могу… Точнее говоря, увезти его мы, то есть я… ну да все равно! Словом, увезти было бы можно. Не этой, конечно, а следующей ночью. Но вся штука в том, что для этого нужно место придумать, людей там подыскать… А это история долгая. Мы… то есть я тоже думал увезти его, только не сегодня и не в ближайшие дни, а этак недельки через три!..
— Ого! Прямо на глазах ты, брат Гонза, умнеешь! Совсем толково заговорил. Итак, сами вы не осилите такой задачи. А ждать три недели опасно. И для Мирека опасно, и для тебя с Оленькой, и для всех твоих таинственных помощников. Вот тут, значит, и пригодится одноглазый папаша, который только и знает, что подметки ставит да балясы точит.
— Ты, отец?
Гонза удивленно уставился на отца, словно впервые его увидел. Лицо парня постепенно озарялось широкой счастливой улыбкой. Он вдруг все разом понял.