В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
Когда яхту нашли, ее уже основательно потрепало штормом: паруса порвало в клочья, двигатель затопило. Ветер дул ей в корму, медленно угоняя в открытое море. На борту один-единственный пассажир безостановочно, механически вычерпывал воду. Он не поднял взгляда, даже когда с «Сибрайта» к нему на борт поднялся спасатель.
– Ваша жена сказала, вы ушли в море, – доложил он. – Надо снять вас отсюда. Где ваш пассажир?
– Что?
– Пассажир. Где он?
В этот момент с мостика «Сибрайта» крикнули:
– Торопись! Снимай его оттуда!
– Так где он? – допытывался спасатель.
– Смыло за борт. Я ничего не смог поделать. Паруса порвались, двигатель сдох.
– Хорошо, мистер Дебнер, пойдемте. В каюте расскажете, как было дело.
– Меня зовут Мэтьюз. Дебнера смыло за борт. Он пытался помочь мне, пока я висел на мачте. Яхту накренило так сильно, что я не мог спуститься. Останься он в кокпите – выжил бы, но он подошел к мачте и разрезал парус – чтобы яхта могла выпрямиться. Тут его и накрыло…
– Вот это отвага! – ответил спасатель. – Идемте, здесь нельзя оставаться.
Яхту взяли на буксир, однако пробоины в корпусе были слишком велики, и вскоре уже вода поднялась до кабины. Пришлось обрезать конец. Мэтьюз следил, как тонет «Надежда». Дебнер хотел ее оставить себе? Что ж, он ее получил.
Мэтьюза отвели в кают-компанию и дали кружку горячего кофе, за которым он и рассказал вкратце всю историю. Не было смысла вдаваться в подробности, равно как и чернить память погибшего. Все закончилось.
Вот только узнает ли правду Дженис?
Мэтьюз никогда не забудет грохот, с которым лопнул раздутый грот, и как зеленая волна прошлась по палубе, оставив пустое место там, где секунду назад стоял Дебнер – с ножом в руке и ярой ненавистью в глазах.
До конца жизни Мэтьюз будет помнить, как спускался по гарделю, две стренды которого были перерезаны, а третья, надсеченная, едва держалась.
Сельский разбой
«Ресторанчик Скотти» ничем не отличался от миллиона других придорожных закусочных – безликий алюминиевый вагончик, появившийся сам по себе в полукруге разровненного гравия рядом с бетонным шоссе. Не лучше тех, мимо которых Мадден проезжал весь день, и не хуже тех, что ждали его впереди. Солнце клонилось к закату, самое время поужинать, поэтому он свернул с дороги и запарковался рядом с одиноким дизельным грузовиком.
Внутри пахло, как во всех закусочных: переваренным кофе, прогорклым жиром и хлоркой от выложенного черной и белой плиткой кафельного пола. Хозяин заведения в запачканном переднике и белом колпаке отсчитывал сдачу единственному посетителю – водителю дизельного грузовика.
– Да, Скотти, вот же незадача, – говорил водитель грузовика, задумчиво жуя зубочистку.
– Да знаю я. Не нужно напоминать. А что я могу сделать? Вот что бы ты сделал, Ник?
Водитель грузовика перекинул языком зубочистку на другую сторону рта:
– Не знаю, Скотти, даже не представляю. Все, что могу посоветовать: не впутывайся.
– Да-а-а, – протянул Скотти в сомнении. – Так-то оно так. Но как подумаю о бедном старике… Ну да ладно.
– Пусть старикан Блендфорд сам позаботится о себе, – посоветовал Ник. – Увидимся в следующий рейс.
– Поосторожнее на поворотах, Ник. – Скотти повернулся к Маддену. – Что будете заказывать?
– Фирменный бургер, пюре и горошек.
Скотти кивнул и включил газ под грилем. Это был полный, румяный мужчина, коротко стриженный, с ясными голубыми глазами и крупными чертами лица. Мадден, худощавый, смуглый и остроглазый, чувствовал себя возле таких людей несколько неуютно. Они казались ему не совсем людьми, эти честные, открытые, простодушные простофили, год за годом выполняющие неприятную и малоприбыльную работу, монотонно честно и непреодолимо скучно.
Но вообще-то, Мадден чувствовал себя неуютно рядом с большинством людей. Это было естественно для его рода занятий.
Скотти бросил бургер на гриль и задумчиво уставился в одну точку.
– И все-таки нужно ему помочь, – сказал он.
– Что? – повернул голову Мадден.
Скотти поднял брови, смутился и потер бульдожью челюсть.
– Кажется, я размышлял вслух. Старик Блендфорд никак не выходит из головы. Просто не знаю, что делать. – Скотти посмотрел на шипящий бургер. – У бедняги ни семьи, ни друзей, только один я. Будет умирать в своем большом доме, и некому даже воды подать.
Мадден подавил зевок. По роду профессии он часто переезжал из города в город – поспешно и в основном окольными путями. Парней, готовящих бургеры в алюминиевых забегаловках, он знал как облупленных. Им только повод дай, и они вывалят гору унылых подробностей о своих женах, детях, престарелых родителях, армейских приятелях, собаках и хобби.
Но некоторые из этих рассказов порой бывали забавны и даже подкидывали кое-какую работу. К тому же Мадден не захватил газету. Поэтому он поинтересовался:
– И что с этим стариком не так?
Скотти перевернул бургер:
– Блендфорд живет в большом старом доме недалеко от шоссе. После смерти жены он живет один – вот уже десять, нет, одиннадцать лет. Никуда не выходит. Никого не впускает, кроме меня, – я приношу продукты. У него тяжелый артрит обеих рук, так что он еле-еле поднимает сковородку. И у него больное сердце. Прошлый раз, когда я принес продукты, он лежал на лестнице и хватал ртом воздух.
– Ну и что? – спросил Мадден. – В чем проблема?
– В чем? Но я же только что рассказал. Его мотор износился. Приступ может случиться в любую минуту. Того и гляди отдаст богу душу, а рядом нет никого, чтобы помочь.
– А-а-а, – разочарованно протянул Мадден.
Скотти подал готовый бургер.
– Ко всему прочему, – продолжал он, – глупый старик просто напрашивается на неприятности. После смерти миссис Блендфорд у него осталась куча денег, но он не потратил из них ни цента. Прячет их в маленьком старом сейфе на чердаке.
– Хм. – Мадден почувствовал, как в жилах забурлила кровь.