В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
Солнце почти скрылось за горизонтом, и пустыня начала остывать. Мы поехали дальше. Через некоторое время он нарушил молчание:
– Можно спросить, куда ты направляешься?
– Конечно. Для начала на Аляску.
– Ух ты! – удивился он. – А почему на Аляску?
– Никогда там не был. А ты разве не хочешь побывать там, где ни разу не был?
После очень долгой паузы он сказал:
– Пожалуй, да.
– Отлично. Поехали вместе, – предложил я.
Он сцепил руки, как человек, которого что-то гнетет.
– У
– Можно подзаработать. Я подрабатывал где и кем только мог. На Аляске, наверно, буду валить лес или таскать рыболовные сети. А нет, так устроюсь мыть посуду. Если не боишься тяжелой работы, то ни от кого не зависишь.
Я избавлюсь от одиночества. А он разберется в себе.
– Ты возьмешь меня с собой?
– Почему бы и нет, если ты хочешь? Я планирую продать машину и рвануть на Аляску. Потом самоходом до Гавайев. Побыть там немного – и отчалить на Таити.
Его это впечатлило. В Нью-Йорке, должно быть, Гавайи и Таити казались ему такими же далекими, как лунные кратеры. Но он никак не мог решиться.
И тогда я понял, в чем дело.
– Она очень красивая?
– Что?
– Твоя девушка из Нью-Йорка.
Он не ответил. Но иногда молчание красноречивее любых слов.
– Думаю, так и есть, – сказал я. – Но, поверь мне, тут ничего не поделаешь. Я оставил очень милую девушку в Нью-Йорке – медсестру. Наверное, она уже замужем.
– Ты жалел об этом? – осторожно спросил он.
– Конечно. Но человек не может иметь все. Я выбрал дорогу.
Потом мы молчали. Должно быть, он думал о своей девушке, а я вспоминал свою. Мы собирались обручиться, но страсть к путешествиям не давала мне покоя. Однажды ночью я написал ей длинное бессвязное письмо о том, как сильно ее люблю, и о том, что не могу остаться. Я бросил сумку в машину и отправился в путь. Через полторы тысячи километров я едва не развернулся. Едва.
Мой попутчик долго молчал, вглядываясь в темноту. Наконец вздохнул и откинулся на сиденье.
– Сначала я хочу заглянуть в Пасадену.
– Как скажешь, – кивнул я.
Он хотел напоследок увидеть знакомые лица. Последний взгляд на привычную жизнь перед прыжком в неизвестность. Разве можно укорять за это?
Утром мы были в Пасадене. Он все время молчал, лишь назвал адрес своих знакомых. Молча курил, уставив невидящий взгляд в окно.
– Вот мы и приехали. – Я остановил машину.
– Подожди меня, – попросил он.
Домик был небольшой. На лужайке в металлических креслах немолодая парочка грелась на калифорнийском солнышке. Увидев молодого человека, оба встали.
– Кого я вижу – Рой Эллисон! – воскликнул мужчина.
– Рой? – удивилась женщина. – Какими судьбами?
– Просто проезжал мимо, – невесело ответил Рой, пряча руки в карманах. – Просто подумал, что…
Дверь дома отворилась, из нее вышла девушка с подносом в руках. Она была молода и очень красива – если вам нравятся блондинки.
– Рой! – выдохнула она. Поднос выпал у нее из рук и покатился по ступенькам. Она застыла, глядя на Роя Эллисона широко раскрытыми глазами.
– Просто проезжал мимо, – сказал он с отчаянием в голосе. – Просто подумал, не заглянуть ли, как в старые добрые времена…
– Ты ведь останешься?
– Я не знаю. – Рой оглянулся на меня.
– Конечно останешься, – решительно произнесла девушка. Они смотрели друг на друга. Потом начали улыбаться.
Я тихонько включил передачу, но Рой вспомнил обо мне. Они подошли вдвоем, держась за руки.
– Это мой друг, – сказал Рой.
– Не хочешь зайти и выпить сассапариллы? – спросила девушка и тут же покраснела, вспомнив, что выронила поднос.
– Спасибо, впереди у меня долгая дорога.
Я высунулся из окошка, похлопал Роя по руке, подмигнул девушке и нажал на газ.
Ну что он за идиот, сказал я себе, сжимая руль до боли в пальцах. Девушка из Нью-Йорка переехала в Калифорнию. Он проехал автостопом пять тысяч километров, только чтобы узнать, вышла ли она замуж, обручена ли или влюбилась в другого… Что за идиот!
Но все было бесполезно. Снова навалилось чувство одиночества. Я знал, что Аляска, Гавайи и Таити – это те же Индиана, Огайо и Пенсильвания. Везде одно и то же, только пейзаж разный.
Я сбросил скорость и неаккуратно развернулся. Ехать обратно в Нью-Йорк – просто безумие. Что, если она вышла замуж, обручилась или полюбила другого? Но я должен убедиться лично.
Мне предстояло проехать пять тысяч километров, но я сделал крюк, чтобы обогнуть квартал с домом девушки. Не хотелось, чтобы Рой видел, как я возвращаюсь назад – после всего, что я наговорил.
Сдача с серебряного доллара
Она вела машину так долго, что руки, казалось, приросли к рулю. Свет фар выхватывал яркие рекламные щиты у обочин. Автомобиль мчался к освещенному участку дороги, но никак не мог его достичь. Шоссе струилось вперед, окруженное высокими стенами мрака. Свет фар разгонял темноту, но та все равно вздымалась до неба, неустанно подрагивая, как будто выбирая момент, чтобы сомкнуться над одиноким путником.
На бортовых часах высвечивалось: «3:25». Сколько же она за рулем? Пять часов, шесть? Не отрываясь, она смотрела, как фары вгрызаются в темноту. Перед глазами плясали черные точки. Огромная стена тьмы, казалось, вот-вот опрокинется.
– Все, хватит, – твердо сказала она. – Пора выпить кофе.
Вообще-то, Том и дети ждут ее не раньше завтрашнего полудня. Но она решила преподнести им сюрприз и начать свой короткий весенний отпуск на день раньше. Езда ночью, предполагалось, станет забавным приключением. Но толстые черные линии на дорожной карте в реальности оказались неосвещенными петляющими гудронными дорогами. И километры растянулись до бесконечности.