В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
– Я сам поведу свой народ, и ничто нас не остановит. Мы будем сражаться, пока вы не капитулируете и не снимете ваши доспехи.
– Подожди, вождь. – У Фани перехватило дыхание: сколько же крови кругом! Окружающее напоминало сцену из ада. Сотни тел, разбросанных по земле, улицы, залитые кровью… – Дай мне время до конца ночи. Я посовещаюсь с партнером и приду к тебе утром.
– Нет, – сказал вождь. – Вы сами начали сражение. Оно должно завершиться. Храбрые мужчины мечтают умереть в бою. Это наше заветное желание. Вы – наш первый враг с тех пор, как мы покорили племена горцев.
– Кто же спорит, – сказал Фаня. – Но давайте поговорим…
– С тобой я буду сражаться лично, – объявил вождь и поднял кинжал. – Я умру за свой народ, как и подобает воину!
– Стойте! – крикнул Фаня. – Даруйте нам перемирие. По правилам моего племени мы можем сражаться только при свете солнца. Сражаться ночью – табу.
Вождь подумал секунду и сказал:
– Отлично. Тогда встретимся завтра.
И побежденные земляне отправились восвояси, сопровождаемые улюлюканьем туземцев-победителей.
К утру у Фани по-прежнему не было плана. Топливо надо заполучить в любом случае. Он не собирался провести остаток жизни на Касцелле, ожидая, пока служба изучения галактики пришлет следующий корабль – лет этак через пятьдесят. Но и перспектива нести ответственность за гибель трех миллиардов туземцев его тоже не радовала. Ни к чему тащить подобного рода информацию за собой на Тетис. Да и служба изучения галактики все равно докопается до истинной причины массовой гибели туземцев. Хотя дело даже не в этом. Он просто не может так поступить.
Оба пути вели в тупик.
Земляне отправились в город. Медленно шагая навстречу барабанному бою, Фаня продолжал лихорадочно искать выход.
– Если бы только было с кем сражаться, – посетовал Донни, глядя на бесполезные бластеры.
– В том-то и дело, – сказал Фаня. – Мы заложники совести. Они рассчитывают, что мы уступим прежде, чем резня примет неконтролируемый характер. – Он задумался. – И это вовсе не безумие. Армии на Земле не сражаются до последнего человека. Одна из сторон сдается, когда начинает нести значительные потери.
– Если б только они сражались!
– Да, если б только… – Он смолк. Потом сказал: – Мы будем сражаться друг с другом! Туземцы считают самоубийства войной. А что, если на войну – то есть на настоящий бой – они будут смотреть как на самоубийство?
– И что это нам даст? – спросил Донни.
Они вошли в город. Улицы были забиты вооруженными туземцами. Еще больше их было вокруг города. Туземцы запрудили равнину, насколько хватало глаз. По всей видимости, они откликнулись на призыв барабанов и явились сражаться с чужаками.
Что означало, конечно, массовое самоубийство.
– Подумай сам, – сказал Фаня. – Если кто-то на Земле собирается покончить жизнь самоубийством, что мы делаем?
– Берем его под арест? – предположил Донни.
– Не сразу. Сначала мы предлагаем ему все, чего бы он ни пожелал, только бы он не исполнил задуманное. Предлагаем деньги, работу, своих дочерей – все что угодно, лишь бы только он отказался от своей затеи. Самоубийство – табу на Земле.
– И что?
– А то, что сражение может являться табу здесь. А вдруг они предложат нам топливо в обмен на то, чтобы мы прекратили драться?
Лицо Донни выразило сомнение, но Фаня считал, что попробовать стоит.
Они протолкались к хранилищу через запруженный город. Вождь поджидал их, лучезарно улыбаясь своему народу, словно жизнерадостный бог войны.
– Вы готовы сражаться? – спросил он. – Или сдаетесь?
– Конечно готовы, – сказал Фаня. – Давай, Донни!
Он размахнулся, и его бронированный кулак врезался напарнику в грудь. Донни удивленно наморщил лоб.
– Давай, идиот, ударь меня тоже!
Донни ударил, и Фаня пошатнулся. Через секунду они уже молотили друг друга, как пара кузнецов. Бронированные кулаки со звоном отскакивали от бронированных доспехов.
– Эй, полегче, – выдохнул Фаня, поднимаясь с земли. – Ты помял мне ребра. – Он ожесточенно хлестнул Донни по шлему.
– Прекратите! – крикнул вождь. – Это отвратительно!
– Сработало, – проговорил Фаня. – А теперь давай я тебя задушу. Думаю, это поможет.
Донни послушно грохнулся на землю. Фаня сомкнул руки вокруг его бронированной шеи:
– Притворись, что у тебя агония, дубина!
Донни стонал и кряхтел, насколько мог убедительно.
– Сейчас же остановитесь! – ревел вождь. – Это ужасно – убивать друг друга!
– Тогда позволь мне взять немного топлива, – сказал Фаня и сильнее сжал руки на горле Донни.
Некоторое время вождь обдумывал предложение. Потом покачал головой:
– Нет.
– Что?
– Вы чужаки. Можете продолжать свое постыдное занятие. Но наши святыни вам не осквернить.
Донни и Фаня с трудом поднялись на ноги. Фаня едва двигался: борьба в тяжелом космическом скафандре лишила его сил.
– А теперь сдавайтесь и снимайте доспехи, – приказал вождь, – или сражайтесь.
Тысячи воинов – а может, и миллионы, потому что каждую секунду прибывали все новые группы, – начали скандировать боевой клич. Набирая силу, крик разлетелся по окрестностям и отразился от холмов, откуда на равнину стекались новые потоки туземцев.
Фаня нахмурился. Он не может отдать себя и Донни на милость касцеллианцев. А вдруг они зажарят землян на ближайший священный ужин? Через секунду он принял решение: идти за топливом напролом, и пусть чертовы болваны кончают с собой сколько им вздумается.