В темноте
Шрифт:
— Это что еще? — Григоренко положил ручку на стол и откинулся в кресле. Это был знак начинающейся истерики. По–другому назвать постоянные приступы эмоционального возбуждения, возникающие у начальника по любому поводу, было трудно. Он мгновенно вспыхивал, доводил себя почти до инфаркта и так же быстро угасал.
— Вы меня в гроб вогнать хотите? — Григоренко закатил глаза, видимо, проникаясь сочувствием к самому себе.
Все привычно молчали в ожидании. Григоренко вернулся к папке с информацией о происшествиях за сутки. Максаков смотрел в темное, словно покрытое крашенной слюдой окно.
— В двадцать три пятьдесят в сто двадцать
Шигарев пожал плечами.
— Девчонка обратилась сразу, как добежала до отдела. Я сообщил всем нарядам, но…
— Ты издеваешься?! — Лицо шефа пошло лиловыми пятнами.
«Опохмелиться не успел», — подумал Максаков. Он прекрасно понимал о чем идет речь и только удивлялся, почему тормозит Шигарев.
— Откуда она шла? — Григоренко снова откинулся в кресле.
— Из клуба «Пирамида», — Шигарев оставался невозмутимым, — познакомилась с этим парнем, он пошел ее провожать, затем ударил, достал нож и ограбил.
— И что? Побои есть? Она нож разглядела? — Шеф поджал губы.
— Губа у нее разбита. Нож, говорит, с зазубренным…
— Она тебе еще не то расскажет! — Григоренко наконец перешел на крик. — Студентка! Обыкновенная б…! Куртку поменяли на наркотики! Сумку забыла в подъезде, где трахалась! Губу о «молнию» на ширинке поранила, когда… А вы мне сто шестьдесят вторую! Коллегия по разбоям на носу! Ты к первому на ковер, что ли, поедешь?! Это мне к нему задницей вперед входить! — Шеф кивнул на висящую на стене фотографию бульдожье–дебильного начальника главка. Интеллект бывшего замполита внутренних войск полностью соответствовал внешнему облику. — Министр обеспокоен положением с уличной преступностью в Санкт–Петербурге!
«А также положением с раскрытием умышленных убийств, угонов автотранспорта и нарушений правил техники безопасности при проведении горнодобывающих работ», — про себя закончил Максаков. Министерство всегда искало повод ущемить питерскую милицию. Ненависть двух столиц друг к другу проявлялась и здесь.
— А ты куда смотрел? — уже неожиданно спокойно повернулся Григоренко к Сковородко.
— У меня же обеспечение, Петр Васильевич! — вскинул тот брови, удивляясь, что его вообще о чем–то спросили. — Концерт же был в «Октябрьском». Первый приезжал, а с ним замгубернатора.
— Ну и как? — благовейным полушепотом поинтересовался шеф.
— Без замечаний.
— Молодец! — Лицо его просияло, даже мешки под глазами разгладились. — Готовь приказ на премию.
Максаков усмехнулся. Григоренко это заметил.
— Ты не усмехайся, — голос его снова пошел по нарастающей вверх. Ты ситуацию с этой, с позволения сказать, «студенткой», на контроль возьми. Пусть все проверят досконально. Если что, я сам к прокурору поеду и…
«…за стаканом все решу», — мысленно закончил Максаков. Новый прокурор района полностью шел у Григоренко на поводу, в отличие от прежнего, запомнившегося в первую очередь независимостью и умением брать на себя ответственность. Он был молод, энергичен, не терпел безделья и давления на
— А это еще что за кража барсетки из автомашины при замене колеса?! — снова взревел шеф. — Вы что, обзор ГУВД по борьбе с кражами не читали?! Не знаете, какое у нас положение?!
Небо за окном никак не хотело светлеть. Максакову безумно хотелось курить.
Глава 4
В приемной он сунул в рот сигарету и придержал за рукав Андронова.
— Скажи Паше, что я дежурю, пусть сходняк без меня проводит, только машину пока никому не дает — мне в прокуратуру надо.
Вокруг толпились начальники отделов и служб РУВД, прибывшие на ежедневное утреннее совещание. Секретарша Катя раздавала им почту.
— Привет! — Жилистый, сухощавый начальник ОУР Игорь Парадов протянул Максакову свою крепкую ладонь. — Как шеф? Вменяем?
— В кураже. Сейчас будет тебя за ночные грабежи и кражи плющить.
Парадов жестко усмехнулся,
— Не привыкать. Опять в ужасе на портрет Солдафона оглядывался?
— Не без того.
Из кабинета Григоренко выглянул мешкообразный начальник штаба Кротов.
— Ну шо ждете? Заходьте ужо.
В начале службы Максаков всегда поражался, как это подобные люди с интеллектом коров приезжают из жмеринок и шепетовок, устраиваются в милицию, дослуживаются до начальников, получают полковничьи звания, ордена, квартиры и уходят на пенсию, обеспечив себя и всех своих родственников до седьмого колена. Потом он понял, что только такие и дослуживаются. А такие, как он сам, или Парадов, или Андронов, — дергаются, нервничают, переживают, мучаются хроническим недосыпанием, зарабатывают инфаркт и язву, разводятся, ссорятся с близкими, нарываются на пулю, спиваются, швыряют ксиву и, лишенные этой работы, быстро умирают, так и не достигнув заоблачных высот, не получив заработанных наград и званий. Причем все это обычно на длинном пути от старлея до подполка перед пенсией.
На совещании все места были строго распределены. Люди в форме — служба МОБ [1] , элита РУВД — располагались справа за овальным столом. Криминальная милиция, по какому–то вечному недоразумению форму не носящая и по мнению большинства руководителей вообще зря проедающая свой хлеб, — в углу слева. Перед столом Григоренко за приставным столиком сидели все его четыре заместителя: Кротов, вероятно уже похмеливший шефа и похмелившийся сам, начальник следствия Осленко, полностью оправдывающий свою фамилию (как–то на банкете, посвященном присвоению ему звания заслуженного юриста Российской Федерации, Парадов назвал его заслуженным ослом России), начальник КМ [2] Грач — хороший мужик, единственной проблемой которого было то, что при остальных руководителях он работал еще в качестве опера и теперь никак не мог перешагнуть определенную грань в отношениях, ну и конечно, начальник службы МОБ Арбузов — серый кардинал, держащий Григоренко на коротком поводке.
1
Милиция Общественной Безопасности
2
Криминальная илиция