В тени другого (отредактированный текст)
Шрифт:
— Почему не было? Был! — Она накрыла кастрюлю крышкой и выключила газ, — И я его очень любила. А замуж почему не вышла… Длинная история! Потом как-нибудь расскажу.
— А мне интересно! Скажи, а ты его сильно любила?
Она как-то необычно посмотрела на меня, потом подошла поближе и неожиданно прижала к себе. Как же я люблю, когда она так делает! Обожаю! Я бы вечно обнимал её, вздыхая её запах и чувствуя её тепло.
— Тебя я люблю больше, мой мальчик, поверь… — Прошептала она мне на ухо, при этом ласково проведя рукой по моей голове, — ты у меня самый любимый на свете…
— А я тебя люблю, — тут же произнёс я, чувствуя, что
Я прижался к ней сильнее, а потом она резко отстранилась и села. Я сел рядом, взял её за руку и… Я признался. Признался ей во всём. Она слушала меня молча, опустив глаза. Потом я сказал, что хочу жениться на ней.
— Это невозможно! — Она резко встала и отвернулась. — Никогда больше не говори об этом, пожалуйста…
— Сейчас да, но через два года я смогу жениться на тебе! — Тут же ответил я, чувствуя, как внутри меня всё переворачивается от волнения, — И не говори, что я маленький, потому, что это не так. Я уже взрослый, и я люблю тебя. Я постоянно думаю о тебе, и я хочу быть с тобой, как… с женщиной, — тут я запнулся, так как не знал, как точнее выразить свои чувства и желания, чтобы не обидеть мою Любимую.
— Это всё переходный возраст, гормоны, ты ничего не понимаешь! — Говоря это, она была готова разрыдаться, — Всё пройдёт, само пройдёт! Забудь о том, что ты мне сейчас сказал, пожалуйста… Я не хочу больше это слышать, никогда.
Но я уже не мог остановиться. Я резко повернул её к себе, наклонился и… поцеловал в губы. Сколько раз я мечтал об этом поцелуе, сколько раз я представлял этот момент, когда я, наконец-то, решусь сделать это. И сегодня это произошло. Я поцеловал её. Теперь я знаю вкус её губ. Теперь я знаю, что такое — поцелуй с Любимой.
— Не надо, прошу тебя! — Она неожиданно вырвалась из моих объятий и громко зарыдала. Её рыдания разрывали мне душу. Я стал утешать её, гладил по волосам, целовал, а она твердила что-то про мой возраст, что она мне в матери годится, что всё это пройдёт и прочую ерунду. Но я знаю точно — это не пройдёт. Никогда. И это не глупость, это любовь. Просто она не понимает этого, считает, что я ещё маленький и не могу любить. Взрослые все так считают, но от этого ничего не изменится — я всё равно буду бороться за неё, потому, что я чувствую — она тоже меня любит. И боится этой любви. Боится потому, что я моложе её, боится моих предков, боится проблем и скандалов. Я всё понимаю. И готов вместе с ней защищать нашу любовь. Главное, чтобы она это поняла.
После этого я отвёл её в свою комнату. Показал ей деньги, которые коплю на кольцо для неё. Она почему-то плакала и смеялась одновременно, когда я ей сказал про кольцо. Потом я сказал ей, что я готов бороться за нашу любовь, и ни за что не откажусь от неё. Что даже если все будут против нас, я всё равно не брошу её.
— Какой ты у меня романтичный, — она нежно чмокнула меня в щёку, — и почему я не встретила тебя лет пятнадцать назад?
— Зато сейчас встретила! И мы обязательно будем вместе. Обещаю. Нас никто не сможет разлучить, даже мои родители.
— Ах, ты мой влюблённый принц на белом коне! — Она обняла меня и прижала к себе. А потом мы опять целовались. Сначала она, конечно, сопротивлялась, но я всё же смог её снова поцеловать. А после поцелуя она сказала мне, что тоже меня любит.
Андрей и Руслан. Вторая встреча. Лето 2009 года.
…Мы опять встретились. В том же самом парке, что и первый раз, но на этот раз я уже точно ЗНАЛ, что Руслан ждёт меня там. Мы не виделись почти месяц, и этот месяц показался мне вечностью. Я уже скучал по своему брату.
На этот раз Руслан рассказывал мне о своём детстве и о том, как он начал рисовать. Когда ему было десять лет, его учительница по рисованию, к которой он ходил на дополнительные занятия, пообещала ему отправить несколько его рисунков на конкурс молодых талантов. Она верила в то, что Руслан его выиграет. И Руслан выиграл. Об этом стало известно в последний день учебного года, тридцать первого мая…
— Это был самый счастливый день в моей жизни! — Счастливо улыбаясь, рассказывал брат. — Тогда меня все поздравляли, а та учительница, которая мне помогла с конкурсом, гордо сказала, что сегодня она открыла миру ещё один талант. Она верила, что лет через десять мои картины будут висеть во всех выставочных залах мира!
— Я её понимаю, — улыбнулся я, — ты действительно очень талантлив.
— Спасибо! Только вот вторым Пикассо я так и не стал. Не повезло. Хотя, впрочем, это не важно… Зато я с улыбкой вспоминаю тот день. Я его никогда не забуду. Тридцать первое мая девяносто третьего года. А ты что тогда делал? Помнишь?
— Я? Дай подумать… Девяносто третий… Май… Сейчас, сейчас.
Я задумался. Очень странно, но как бы я не напрягал свою память, мне ничего не удалось вспомнить. Я помнил то лето, ту весну, помнил, что в этом году мы впервые с родителями отдыхали заграницей, а осенью я перешёл в новую школу… Но то, что я делал именно тридцать первого мая девяносто третьего года я так и не вспомнил. Этот день как будто навсегда удалили из моей памяти.
Потом Руслан предложил мне порисовать. Я удивился его предложению, но Руслан меня заставил.
— Попробуй, — сказал он, передавая мне бумагу и карандаш, — это совсем не трудно, уверяю тебя.
— Ага, не трудно! Ты-то с детства рисуешь, а я ни разу этого не делал. Детские каракули фломастером на обоях не считаются!
— А ты закрой глаза и что-нибудь представь. Что-нибудь такое, чтобы ты хотел нарисовать…
Я тут же последовал его совету. Закрыл глаза и представил. Золотисто-медный диск солнца над самым горизонтом. Над ним — несколько облаков. Все разных цветов и размеров, а по форме напоминают снежные верхушки гор… Одно облако, самое большое, розоватого оттенка. Оно всё залито лучами уходящего за горизонт солнца. Второе, что поменьше, почти белое с золотистым отливом. Красивый цвет, немного необычный для облаков. Похоже на матовое стекло, залитое солнечным светом. Третье облако было самое маленькое, оно всё разорвано, будто вата, и имеет оттенок голубого.
Я начал рисовать. Солнце получилось совсем не таким, каким я его представлял. На бумаге у меня получился просто круг, без какой-либо изюминки. Я попытался изобразить облака, но в итоге увидел лишь уродливые огрызки, совсем непохожие на то великолепие, которое я увидел в своём воображении… В итоге я распсиховался и порвал рисунок на много мелких клочков, которые тут же бросил в урну.
— Надо тренироваться, — спокойно заметил Руслан, — сразу ничего не получится.
— Нет, это не тот случай, — ответил я, отдав ему карандаш, — у меня просто нет таланта. В школе я терпеть не мог уроки рисования, да и учителя особо не заставляли меня напрягаться — они все в один голос твердили, что художник из меня всё равно не получится, и поэтому советовали просто не тратить время.