В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941–1943
Шрифт:
Они представляются песней:
У нас нет девушек в коротких юбках —лишь шестеро парнейпоказывают вам свое искусствопонемногу.Эти шестеро, эта горстка армейских ребят, – первоклассные артисты кабаре по сравнению с ансамблями
Ханс Петер Ришель, чудесный задира с замечательными идеями, руководит всей группой, придумывает сценарии и пишет стихи к песням. Сам он из «Немецкого театра».
Лотар Олиас – его правая рука. Сочиняет музыку, аккомпанирует, подпевает и выступает то в одном, то в другом театральном скетче. Ни с чем не сравнится его песня «У меня есть два пистолета…».
Бледнолицый блондин Курт Граберт мастерски играет на ударных и ксилофоне, исполняет роль клоуна Кокса в паре с заикающимся Рене Норманом, который потрясающе смешно смотрится на сцене со своим абсолютно непроницаемым лицом.
«Красавчиков» играет Герберт Тамм, а особенно хорошо у него получаются женские роли. Он превосходно справляется с ними.
И еще один, last not the least, [39] Teo Текленбург, долговязый уроженец Пфальца. От его мощного, глубокого баса содрогаются стены.
Настоящее солдатское кабаре, но на высоком уровне. Парни могли бы сорвать восторженные аплодисменты в любом большом городе. Программа, составленная этими молодыми ребятами, пропитана остротами, бьющими прямо в точку. Они отображают время и события, они понимают, что нужно каждому. Пожалуй, кульминацией программы становится блестяще сыгранная вчетвером сцена, когда актеры решают вопросы большой политики и обсуждают планы ведения войны. Когда бы и где бы наши пути ни пересекались, я бегу на их представление. Я уже больше десятка раз видел их игру. И хотя программа у них не часто меняется, каждый раз она кажется новой. Всегда большое событие, заставляющее зрителей забыть о грязи и страданиях войны.
39
Последний по счету, но не по значению (англ.).
Нет, это не какая-нибудь группа от фашистской организации «Сила через радость» – сексуально выдрессированный ансамбль, разъезжающий в тылу, чьи пропагандистские вопли «Хайль Гитлер!», к счастью, раздаются далеко от линии фронта. «Кнобельбехеры» слеплены из другого теста. Избегая «героев» тыла, они всегда едут только на передовую. Выступают в невероятно трудных условиях, на морозе, на самых примитивных сценах, в лазаретах, в хлеву, они выступают и в Старой Руссе, и в окруженном Демянске. Где бы они ни появились, везде их встречают с огромной радостью.
И солдаты благодарны им. Иногда даже предоставляется возможность снова пригласить «кнобельбехеров» на сцену, вытащить их из забвения, защитить, а в более неприятных случаях и спасти, когда какой-нибудь пресловутый национал-социалист полезет на них с кулаками из-за того, что ядовитые остроты и политические пародии покажутся ему не соответствующими действительности и оскорбляющими его идеологические убеждения. Для этих господ с вышколенным мировоззрением «кнобельбехеры» всегда были бревном в глазу. То и дело рьяные офицеры из НСДПГ [40] запрещали отдельные сцены или все представление. Но каждый раз военные всех чинов объединялись против ограниченных национал-социалистов, и ансамбль
40
НСДПГ – Независимая социал-демократическая партия Германии.
Наш главнокомандующий тоже радуется, глядя на бесстрашных ребят, он от души аплодирует их шуткам и остротам, щурясь от слез и смеха – особенно когда какая-нибудь острота попадает точно в яблочко. Но однажды тот же самый человек, верный пес Гитлера, распустит «кнобельбехеров», и шестеро отважных парней окажутся за решеткой, обвиненные в разложении вооруженных сил. Ум и остроумие должны быть наказаны, ибо они представляют опасность и ставят под сомнение окончательную победу…
Однако все это произойдет гораздо позже.
Эти ребята, как и все мы, страдают от дизентерии и мучительных приступов боли. Если дело совсем плохо, то за сценой они ставят кадку со стульчаком. Как только актер с трудом сыграл свой пассаж, он тут же несется за кулисы, на ходу снимая брюки, будь они неладны, а затем снова возвращается обратно. Общая беда объединяет. Ребят лихорадит, они истощены, они постоянно мерзнут, переезжая с места на место. Нужно о них заботиться, помогать им, чтобы хоть немного облегчить им жизнь. Я делаю что могу, и они меня уже начинают узнавать. Каждый раз, когда я появляюсь на их представлении, со сцены раздается официальное приветствие.
Когда они, подмигивая, запевают «Ах, мне так нравится быть солдатом…», всякий раз аудитория взрывается от восторга, грозя обрушить стены.
Один из них, Руди Грейнер, своей амурной сценой пробуждает нежные воспоминания о походе во Францию. В полумраке он сидит на стуле, крепко обнимая самодельную куклу с ярко выраженными формами, которая покачивается у него на коленях. Потом начинается… Его рука обвивается вокруг бедра, ладонь скользит все выше и выше, до тех пор, пока он не поднимается со стула и не выкладывает на доски парижский презерватив. Солдаты ревут от восторга, хохочут и орут, они вскакивают с мест, аплодируют и своим бурным ликованием заглушают отдаленные раскаты непрерывно палящих орудий.
Вот такой живой и мечтательный вечер мы проводим в кругу этих необузданных, безумных парней. Им следовало бы поставить памятник: они прогоняли с грязного фронта тоску и печаль. «Кнобельбехеры» стали нашими друзьями, это друзья всех настоящих солдат.
Насколько они отличаются от примитивной «Силы через радость»! Благопристойные девушки, отобранные партией для этого сомнительного обслуживания армии, декламируют двусмысленные строчки, выдержки из разных произведений – но слова их совершенно не действуют. По этим дрессированным девушкам сразу видно, что они вовсе не девицы легкого поведения, не какие-нибудь женщины-вамп и стервы. Одни смущаются, другие даже не понимают, что изображают. Выглядят они совершенно неестественно. Но солдат, критичнее настроенный, нежели зазнавшиеся бонзы, с которыми это, может, и пройдет, не даст себя провести, он прекрасно отличит хорошее от убожества, настоящее от показухи и пропаганды.
И вот девушки поют и танцуют в клубах, скачут повсюду и трясут своими формами, браво следуя девизу: «Чем обнаженнее, тем лучше; пусть глядят».
В один из таких вечеров, после представления, сидя с нами в клубе за столом, одна пухленькая девица жалуется: «Да знаю, знаю я, чего вы от нас хотите, но как же нам начинать?»
Вечер в Порхове проходит незабываемо. Мы сидим вместе с «кнобельбехерами» и женским трио: скрипка, альт и виолончель. Партию скрипки талантливо и с душой исполнила девушка из Прибалтики, светловолосая, стройная красавица. Ее зовут Иоганнсон. Рядом с нею за нашим столом сидят две сестры, популярные певицы, офицерские дочери, известные своей дерзостью и ставшие сенсацией фронта. Все веселятся. Только фрейлейн Иоганнсон сидит очень тихо.