В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Очень занятно… – задумался Ги де Леви. – А, как же, прошу прощения, Статуты Памье, утвержденные вашим покойным отцом? Они запрещают широко применять местных в делах управления и отстраняют их от всех видов государственной и феодальной службы?..
– Я решил, что мой отец немного перегнул палку с этими суровыми законами! – Резко ответил Амори. – Тем более, что я, пока, здесь сюзерен!..
«Пока…» – подумал Ги, а вслух ответил:
– Ваша воля, дорогой граф Амори! Ваша воля – закон! Правда, поверьте моему горькому опыту: кутюмы, установленные на покоренных землях менять уже нельзя, тем более, ослаблять их силу…
В это время их прервал рыцарь из числа людей графа Амори. Он был весь перепачкан и забрызган грязью и следами запекшейся крови.
– Ваша светлость! – Крикнул рыцарь, с трудом удерживаясь на ногах от усталости и ран. – Граф Ги, ваш дядя, оставил Кастр! Держаться больше не было никакой возможности…
– Все пропало… – закрыл лицо ладонями Амори де Монфор.
«Если он заплачет, ей Богу, встану, да и врежу ему хороший подзатыльник! – вскипел Ги де Леви, с трудом сдерживая свои эмоции. – Боже мой! Оставили еще один город, а он, прямо, убивается, как маленький ребенок, у которого деревянная лошадка сломалась! Жизнь у него, видите ли, кончилась! Слюнтяй! Тряпка! Бедный Симон, прости ты меня, грешника! Тебе, наверное, стыдно там, на небесах, сидеть и смотреть на все это безобразие!..»
Маршал посмотрел на товарищей, встал и громко сказал:
– Спасибо за стол, дорогой граф де Монфор! Мы, пожалуй, пойдем и отдохнем с дороги! Завтра, всех рано поутру я ожидаю в своем доме! Проведем первый и экстренный совет! А, пока, разрешите откланяться, мы очень устали…
Амори поднял глаза и тихо спросил:
– А, может, мессир Ги, мы выступим и отобьем Кастр?..
– Для чего? Чтобы оголить Каркассон, где и так людей наперечет? Не стоит. Теперь врагам придется держать в Кастре и Лаворе большие отряды, что облегчит нашу жизнь…
– Но, вы не понимаете, все снабжение шло именно через Кастр! Теперь, Боже мой, у нас настанет голод!.. – всхлипнул Амори, паникуя раньше времени.
– Ерунда! – Ги повернулся к Жильберу и Бушару. – Вы, случаем, не возражаете немного пограбить и пожечь местных еретиков?..
– Я, прямо, чешусь весь от нетерпения! – Засмеялся Бушар де Марли. – Сил никаких нет!..
– Я тоже не против… – вежливо ответил Жильбер. – Заодно, хотя бы, посмотрю, что это за катары такие…
– Обычные с виду люди, такие же, как и мы с вами, – пожал плечами Бушар. – Даже в Бога верят, но, как-то, по-иному, чем мы…
– Что-то мы засиделись… – подвел итог разговора Ги де Леви. Рыцари встали и покинули графа Амори, оставив его наедине со своими слабостями и истерикой.
Но, как только, они отошли подальше от Амори и оказались в относительном одиночестве, Ги де Леви тихо произнес:
– Вы, мессиры, должны запомнить одно правило – никто не должен знать путь вашего следования! Ни единая душа, даже – ваши рыцари!
Бушар и Жильбер недоуменно посмотрели на маршала. Ги кивнул и продолжил:
– Я поясню вам причину столь странного приказа. – Он осторожно осмотрелся по сторонам. – Судя по всему, мессиры, в Каркассоне действует шпион катаров, возможно, что даже группа. Он или они извещают повстанцев и части, верные графам де Сен-Жиль обо всех передвижениях отрядов крестоносцев…
– Да, ты что?.. – удивился де Марли. – Вот, скотина!..
– Тише, Бушар, умоляю тебя… – Ги снова посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного, кроме, пожалуй, местных женщин, подумал он. – Так вот, если я дам вам приказ о выступлении куда-либо, вы обязаны, сеньоры, поймите меня правильно, хранить молчание и объявить отряду только тогда, когда никого из посторонних лиц рядом с вами не будет. Враг замечется, станет раскрываться и наделает кучу ошибок, по которым мы и вычислим предателя. Каждый раз, когда вы будете уезжать, мы станем придумывать ложный маршрут, который и расскажем кому-нибудь из местных.
– А-а-а! Значит, это местные жители? – Произнес Жильбер де Клэр. – То-то они мне сразу не понравились, хотя, женщины, надо сказать по правде, весьма недурны и аппетитны!..
– Мессир Жильбер, уверяю вас, что плоть вы свою еще натешите так, что вам придется буквально прятаться от этих знойных созданий… – усмехнулся Ги де Леви.
– Да это я так, к слову, сказал… – пожал плечами Жильбер.
Ги подозвал их к себе и тихо произнес:
– Я не исключаю того, что предателем может быть кто-нибудь из наших франков! Его могли подкупить, запугать, влюбить в себя, в конце концов!..
Он сделал знак рукой, чтобы они расходились, повернулся и пошел к дому, в котором его оруженосцы уже заканчивали обустройство квартиры сенешаля.
XI ГЛАВА. Начало большой игры.
Ги де Леви провел четыре дня в постоянных смотрах и маневрах рыцарских и пехотных частей небольшой армии крестоносцев, находившихся в его распоряжении в Каркассоне. Со стороны могло показаться, что недалекий маршал-солдафон впустую гоняет отряды, изматывая коней и людей под жаркими лучами южно-французского солнца.
Но, на самом деле, Ги оценивал реальную готовность и выучку вверенных ему людей. Как и следовало ожидать, за маневрами его небольшой армии пристально следили горожане, зеваки из числа купцов и заезжие крестьяне, привозившие продукты на рынки крепости. Это нисколько не удивило маршала, наоборот, он понял, что среди толпы зевак вряд ли будет настоящий резидент агентуры катаров, хотя, он мог удовлетворить свое праздное любопытство и понаблюдать за маневрами.
Маршал критически оценил состояние и выучку рыцарства и пехотинцев графа Амори, но, как следовало из его богатой военной практики, не бывает плохих солдат, бывают бездарные командиры. Он разбил рыцарей графа Амори на две части, командовать которыми он поручил мессирам де Марли и де Клэр.
«Эти рыцари знают, как приводить в чувство своих людей…» – решил маршал.
Стрелков и пехотинцев он придал своим ленным отрядам, десятники и сотники быстро разобрали пополнение и с увлечением занялись муштрой стонущего с непривычки воинства.
За эти дни маршал-сенешаль провел несколько совещаний, на которые он приглашал графа Амори и епископа Ги, в эти моменты совещания принимали абсолютно абстрактные формы и превращались в длинную череду взаимных комплиментов и воспоминаний о покойном графе Симоне, сдабриваемые фразами: «Эх, граф Симон сделал бы так…», или «граф Симон предпринял бы…».