В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Поздравляю тебя, сеньор Гуго де Арси, шевалье… – Ги улыбнулся и изобразил поклон молодому рыцарю. – Клянусь Богом, твоим предкам не пришлось краснеть за своего потомка!
– Спасибо, сеньор де Леви! – Гуго упал на колени перед сенешалем. – О таком я мог только мечтать!
Ги оглянулся по сторонам и тихо сказал ему:
– Хватит валяться в ногах! Неровен час, еще заметят. Рыцарю не подобает совершать подобное…
Гуго покраснел от смущения, вскочил на ноги и схватил за руку сенешаля, намереваясь поцеловать руку, которая сделала его рыцарем. Ги отдернул ее и, напустив на себя строгий вид, назидательно произнес:
– А, вот этого, мой друг, не надо! Рыцарь может поцеловать руку другого сеньора только в случае принесения оммажа! Прекрати немедленно! Иначе, Бог свидетель, не посмотрю, что ты уже рыцарь, и выпорю тебя, как расшалившегося пажа!..
Они весело рассмеялись. Их искренний и задорный смех на поле битвы, среди обезглавленных тел врагов никого не смутил и не удивил, наоборот, многие, так толком и поняв его смысла, стали весело смеяться, настолько он был заразителен и задорен.
Раненых осторожно поместили на носилках, сделанных из стволов молодых деревьев, пленники подняли их и осторожно понесли по дороге, направлявшейся к аббатству Фанжо.
Рыцарь де Беллем тихо лежал и смотрел в голубое бездонное небо, раскинувшееся над его головой. Где-то в вышине проносились ласточки, легкий ветерок приятно холодил его грудь, но каждый шаг пленников, несших его носилки, отдавался в нем болью. Он смотрел затуманенным взором на товарищей, ехавших рядом и пытавшихся о чем-то говорить с ним. Он не мог расслышать их слов, в его ушах стоял тихий шум, заполнявший голову воина и одурманивающий его своей легкостью. Тело слабело с каждой минутой, становясь каким-то воздушным и невесомым, руки и ноги похолодели и не слушались рыцаря. Артур вспомнил дом, свою мать, братьев и сестер. Это немного отвлекло его и скрасило невыносимое состояние беспомощности, вызванной жуткой раной и большой потерей крови.
– Мама… – тихо прошептал Артур, открывая глаза. – Мама…
Он увидел мать, бегущую к нему ярким летним днем. Высокие луговые цветы доходили ей до пояса, она словно плыла среди их пышного разнообразия. Встревоженные бабочки и стрекозы порхали над ее головой.
– Мама… – шептал в бреду рыцарь – Я вернулся…
Мать бежала к нему, но не могла приблизиться, какая-то неведомая сила тянула его, он не мог расслышать голоса своей матери и видел только ее рот, глаза, полные счастья и тоски.
– Артур, Артур, очнись!.. – Сенешаль склонился над ним, осторожно теребя за плечо.
Рыцарь с трудом открыл глаза и улыбнулся. На его сером лице, которое было безжизненным, выделялись только глаза – большие, синие, окруженные пушистыми ресницами. Глаза мальчика, который должен умереть слишком рано. Умереть, так и не познав всех прелестей и недостатков жизни. Умереть, так и не полюбив…
– Сеньор Ги, – улыбнулся Артур. – Я видел свою мать…
– Потерпи, рыцарь, не умирай… – еле сдерживая слезы, произнес сенешаль, – до аббатства еще чуть-чуть. Ты мне обещал…
– Беллем сдержит свое слово… – Артур закрыл глаза и снова погрузился в забытье.
Ги подозвал Гуго де Арси и приказал ему следить за рыцарем. Тот кивнул головой и подъехал к носилкам. Сенешаль приказал рыцарям спрятать тело Просветленного катара, чтобы враги думали, что он все еще жив:
– Пусть помучаются, уроды. – Сурово произнес Ги и добавил. – Ага, вот и повозки нашлись. Соберите все оружие. Оно нам пригодится…
Группа рыцарей и оруженосцев нашли повозки, спрятанные катарами в лесу, и пригнала их к месту недавнего боя.
Скорбная колонна крестоносцев, унося своих убитых и раненых товарищей, подъезжала к аббатству Фанжо.
XXI ГЛАВА. Аббатство Фанжо.
Просто удивительно, как смогло сохраниться католическое аббатство среди всех ужасов религиозной и феодальной войн. Этот, относительно спокойный, островок католической веры держался только благодаря самоотверженности монахов, обрекшихся себя на крестный подвиг среди ереси. Стены аббатства помнили славного графа Симона, который именно здесь, накануне страшной битвы при Мюре, совершил ночное бдение и освятил свой меч на алтаре, посвятив его и всю свою жизнь Кресту.
Аббатство более походило на укрепленное селение, чем на мирное религиозное заведение. Отзвуки войны внесли свои коррективы в мирный уклад жизни монахов и вынудили их обнести низенькой стеной небольшую территорию, включавшую в себя здание аббатства, церковь, часовню, амбары и небольшой садик, где в изобилии росли груши, персики и виноград. Монахи увидели подходивший к ним отряд и не сразу открыли тяжелые ворота, они опасались местных повстанцев и, в особенности, лишенных владений феодалов, которые превратились в настоящих разбойников, не знающих веры и чести.
Но, разглядев знамена крестоносцев, аббат приказал раскрыть ворота и вышел лично встретить столь редких, но дорогих гостей. Рыцарей Креста несчастный приор не видел здесь уже несколько лет. Старик был несказанно рад осенить крестом воинов, но вид тяжелораненых и убитых крестоносцев расстроил несчастного аббата.
– Входите в стены Господни, дети мои… – грустно произнес аббат, осеняя воинов крестом. – Вносите своих друзей. Господь с радостью примет всех своих детей…
– Благослови вас Господь, святой отец. – Сенешаль спрыгнул с коня и, прихрамывая, подошел к аббату.
На вид, ему было лет шестьдесят. Его седины и морщины, покрывшие лоб и прорезавшие глубокие складки по бокам рта, говорили о больших переживаниях, выпавших на долю этого человека. Он глубоко вздохнул и, опираясь на посох, протянул руку крестоносцу. Ги де Леви встал на одно колено и поцеловал руку аббата. Бушар де Марли и остальные рыцари спешились и отдали дань уважения сану и возрасту прелата.
– Господь милостив ко мне, сеньор рыцарь. – Аббат вытер слезу, набежавшую в уголок глаза. – Он не дал мне умереть, не увидев креста на груди нашего воина…