В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Бог мой… – прошептал Джордано и перекрестился. – Кошмар…
– Другого слова и не сыщешь… – ответила она, вытирая слезы. – Порой, голова просто кругом идет. Даже не понимаю, как меня отпустили, ведь я была уже схвачена и меня тащили к месту казни.
– Значит так, синьорина. – Джордано посмотрел ей в лицо. – Моя прислуга в вашем полном распоряжении. Отправляйтесь-ка в ближайшую гостиницу, приводите себя в порядок и отдыхайте. Я спешно отправлю гонца к вашему брату Теобальдо…
ГЛАВА XVII. Ответ послу Манфреда, или рассказ о том, как армия пошла в обход.
Город дымился еще несколько дней. Шарлю надоело наблюдать за этой жуткой вакханалией своих наемников, и он приказал мессиру Филиппу де Кастру срочно навести порядок. К исходу вторых суток после взятия города было повешено с десяток особо разбушевавшихся пехотинцев и пикинеров, после чего войско, поняв, что король не шутит и настроен весьма решительно, скрепя сердцем прекратило свои безобразия. Но этот резкий поступок, вылившийся в казни их товарищей, подтолкнул многих из них к дезертирству. Смотр, проведенный на следующее утро, наглядно показал, как ненадежны наемники. Около пяти сотен арбалетчиков и пикинеров бросили армию и скрылись в неизвестном направлении, отправившись по домам или сбившись в банды, начавшие грабить всех, и своих, и чужих, лишь бы была нажива…
– Еще один такой штурм, ваше величество, и мы останемся без пехоты… – снова заворчал Филипп де Кастр, когда после утреннего смотра армии зашел в палатку короля. – Нельзя лишать победителей права разграбления города в течение трех дней. Таков обычай…
– Ладно, мессир Филипп, будем считать, что я немного погорячился… – с недовольным лицом ответил король. – С кем не бывает…
Филипп довольный тем, что король, наконец-то, признал, хотя бы отчасти, свою неправоту, покинул палатку и направился с удвоенной силой наводить дисциплину среди своих наемников. Лагерь зашевелился, ожил, отовсюду послышались крики командиров, брань, в общем и целом, начались обыденные армейские будни. В течении суток Филипп де Кастр и его командиры приводили в чувство своих подчиненных, усиливая внешние патрули и буквально оцепив лагерь оруженосцами и конюшими, взятыми у мессиров де Вандом и Ги де Леви из его флорентийского отряда.
Шарль весело и с огромной пользой проводил время, встречаясь с представителями соседних городов, старшинами селений, священниками и аббатами монастырей, которым много обещал и клялся чтить старинные кутюмы, о которых, по чести сказать, он имел весьма отдаленное представление. Что и как было в этих древних законах, он не знал, да и, по большому счету, в настоящий момент это было совершенно неважно. Важным было лишь то, что определенная часть местного населения королевства, которое он пришел покорять во главе армии, попыталось признать в нем нового сюзерена или, чего греха таить, попросту выжидало, разыгрывая с новой силой и наблюдая, кто кого переборет.
Играть на чувствах ненависти к мусульманам, переселенным покойным Фридрихом под Лючеру из Сицилии, он долго не мог, поэтому, Шарлю приходилось буквально каждый раз придумывать все новые и новые обещания, послабления и вольности, от которых у него самого порой волосы вставали дыбом.
– Сир, – Гоше де Белло, как всегда, бледный словно смерть, решил однажды спросить короля, закончившего очередную встречу с торговцами и ремесленниками Апулии, – неужели мы станем подтверждать все ваши слова? Вы не представляете, насколько оскудеет казна от…
– Я, что, похож на идиота? – Шарль резко прервал речь своего казначея. Он окинул Гоше с ног до головы обжигающим взглядом. – Ничего из того, что было утверждено Фридрихом, я не стану отменять! Слава Богу, что при всем своем «своеобразии» он всегда заботился о наполнении своей казны. А она, прости меня Господи, у него всегда наполнялась исправно…
– Уф-ф-ф… – с облегчением выдохнул казначей, вытирая пот со лба. – Я-то я, признаться, подумал…
– Твое дело думать только о казне… – оборвал его король.
В этот момент в палатку вошел Лука де Сент-Эньян, который доложил о прибытии послов-парламентеров, направленных Манфредом. Шарль удивленно посмотрел на него, почесал затылок и произнес:
– Поставьте мой походный трон на вершине холма, откуда виден дымящийся город. Я встречу их там. – Он щелкнул пальцами, приказывая слугам облачать его в парадные одежды. – Сегодня я надену мой новый шлем-сервильер с двойной короной…
Послы медленно приблизились к Шарлю, который величаво восседал на походном троне. Его стальная кольчуга, сплетенная из нескольких тысяч мелких колечек, сияла серебристыми искрами на солнце, а ярко-синий шелковый сюркот, украшенный лилиями Франции, был украшен гербом Неаполя и Сицилии. Довершал это убранство шлем-сервильер, украшенный коронами королевства. Открытое лицо Шарля излучало величавый покой и какое-то снисхождение к послам, которые сразу осунулись, сгорбились и приняли немного жалкий вид, лишившись спеси и надменности. Вид разрушенного и еще дымящегося Сан-Джермано, раскинувшегося у подножия небольшого холма, красочно дополнял картину, лишая их всех преимуществ в переговорах, на которые они рассчитывали, не предполагая, что неприступная твердыня Манфреда будет взята столь быстро и неожиданно легко.
После обмена пустыми приветствиями и необходимыми формальностями послы перешли к основной цели своего визита – надежде затормозить продвижение войск французов, предложив Шарлю видимость перемирия и раздела королевства на части, причем, они предполагали уступить лишь северные области, уже захваченные армией противника, и не располагали полномочиями уступать Апулию и Сан-Джермано.
Шарль молча выслушал их, криво усмехнулся и, показав рукой на город, произнес:
– Благородные послы, прошу вас засвидетельствовать своему повелителю, некогда королю Обеих Сицилий, что я так способен взять все то, что полагается мне по праву и согласно воле папы Римского. Сан-Джермано, как и ваши неприступные горные крепости, взяты легко и быстро! Божье провидение и его неотразимая десница ведут нас вперед, к Неаполю!..
– Но, ваше величество! – в сердцах воскликнул один из послов. – Ваша армия немногочисленна! Зачем подвергать риску жизни благородных шевалье? – Он посмотрел на своих товарищей, стоявших вокруг него. – Не лучше ли сесть за стол переговоров и заключить Божий Мир?..
– С кем? – Шарль подался вперед своим крепким телом, сверля послов глазами. – С кем, скажите, мне садиться за стол переговоров и заключать Мир Божий?! С еретиком и безбожником Манфредом? Или с его язычниками-сарацинами?! С отлученным от церкви?! Никогда!.. – Он встал и вынул меч из ножен, поднял его над головой и громко произнес. Его слова звенели в тишине, образовавшейся в эти мгновения. – «Allez, et ditez pour moi au sultan de Nocere et de Lucere, qu'aujordhui je mettrai lui en enfer, ou il mettra moi en paradis!» (Идите и передайте султану Ночеры и Лючеры, что или сегодня я отправлю его в ад, или он отправит меня в рай!)
Слова, произнесенные в тишине, словно громом ударили послов, они попятились назад и, побледнев, отступили от Шарля, низко склоняя головы перед его величием, отвагой и рыцарской натурой.
– Ваше величество, – ответил посол, – для всех нас было великой честью видеть вас и говорить с вами. Прощайте, ваше величество…
– До скорого свидания в Неаполе! – Шарль весело засмеялся.
Послы покинули лагерь французской армии, сели на коней и, сопровождаемые почетным эскортом, составленным из флорентийских рыцарей де Леви, уехали по южной дороге, держа курс на расположение армии Манфреда.