В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Герольд и хозяин турнира следили за равным распределением противников по «домам», проверяли родословные участников и готовность их коней и вооружения. Сражения на смерть, как это писалось в рыцарских романах, были строжайше запрещены церковью, которую и так сильно коробил сам вид турниров. Рыцарская честь требовала щадить жизнь противника, если только он не был человеком, убившим родных рыцаря. Но для данных случаев применялся не турнир, а «ордалия» – вид судебного поединка, отданного на суд и в руки Божия, в присутствии графа и епископа, дабы засвидетельствовать правоту и прекращение «кровной вражды» между родственниками споривших на смерть.
Основными действиями турнира были:
Бугурд –
Тьост – вид одиночного конного боя на копьях, в котором необходимо было просто выбить из седла противника. У побежденных рыцарей могло забираться или вооружение с боевым конем, или просто конь или вооружение, или побежденный забирался в залог до получения, оговоренного заранее, выкупа. Это был вид одиночного боя на выбывание до абсолютного победителя турнира. Условия турнира каждый раз менялись, усложнялись, но это только больше привлекало участников.
Одиночный пеший бой противников с правом выбора соперников и оружия. Мечи должны были быть затуплены, палицы и шестоперы оборачивались войлоком для смягчения ударов по телу и шлему соперника. Бои шли также на выбывание до абсолютного победителя турнира.
Сегодняшний турнир был наиболее строгим в плане имущественных потерь проигравших участников, в нем были оговорены строгие по величине и срокам выплат суммы выкупа рыцарей. Если пленен принц, герцог или маркиз – выкуп составлял до двух тысяч турских ливров серебром. За графа – полторы тысячи, виконта – тысяча, знатный барон или владелец аллода (независимой формы держания земель) стоил семьсот ливров, рыцарь – триста ливров серебром. Если же он был посвящен в рыцари прямо перед турниром (что часто практиковалось) – выкуп составлял всего сто турских ливров. Суммы, прямо скажем, существенные для того времени, но это только еще сильнее разогревало интерес к участию в предстоящем турнире.
Накануне к Людовику прибыл специальный гонец от его отца, короля Филиппа, в сопровождении конвоя он привез принцу сорок тысяч серебром и два заемных письма на общую сумму в восемьдесят тысяч серебром в адрес евреев – менял, проживающих в Кагоре и Пуату. Король решил не сильно привлекать внимание к данному факту, выбрав специально авторитетных, но несколько отдаленных от места турнира, евреев – менял. Посланцы быстро и незаметно передали серебро и заемные бумаги принцу, сунули украдкой два письма и тронулись обратно.
Людовик перед началом турнира мог располагать довольно-таки крупной суммой наличных денег и займом на восемьдесят тысяч турских ливров.
«С такими силами можно и рискнуть!» – Подытожил принц, пересчитывая деньги.
«Так, прежде всего мне надо не потерять их на турнире…. Затем, не мешало бы приумножить за счет богатых пленников. Но, не буду гневить Господа. Пусть все будет, как будет!»
Он разломал печати писем и начал их читать.
Первое письмо было от отца. Филипп хвалил Людовика за проведенную операцию в Понтье, не упустив случая поворчать немного по поводу его «излишне проявленного благородства к семье и землям богохульника и разбойника Фонтенэ». Далее было совсем плохо – отец метал громы и молнии по поводу его «ненужной нежности» к семейству де Марль.
«Ничего, – подумал Людовик, – отец просто недопонимает важность того, что, поддержав де Марлей, я получил мощный кулак за спиной у Монморанси и де Муши…» – остальное в письме было, как
– Да, отец совсем одряхлел за последний год. Эта его любовь к Бертраде просто сжигает его изнутри. Так любить…. Да, воистину, душа человека тонкая штука! Он словно ослеп от своей любви, мир вокруг рушится, а ему наплевать…. Взял, да и сбросил на меня весь багаж военных забот… – грустно вздохнул Людовик.
Второе письмо он читал с большим интересом и вниманием, нежели первое.
Сугерий писал:
«Славно и ко времени пришлось прибытие мессира де Сент-Омера и его благородных помощников – учителей. Молодые рыцари укомплектованы по сорок человек, спасибо за присланные две тысячи серебром – все ушли на провиант и вооружение для этих новобранцев, мессиры приступили к тренировкам. Мы, с Божьей помощью, обнесли рвом и палисадом наш лагерь на правом берегу Сены, теперь нам нечего бояться внезапных нападений.
Только ваш батюшка сильно захворал и теперь часто пользуется лекарем от семейств де Рошфор и Монфор.»
Людовик нахмурился, значит, слухи о возможности заговора в пользу его младшего единокровного, но незаконнорожденного, брата были достаточно правдоподобными. Он стал читать дальше:
«Слава богу, здоровье нашего славного де Монфора не вызывает сильных опасений…. (принц опять задумался – насколько верен ему граф де Монфор) … но только и он, периодически наблюдается у того же доктора…»
– Все ясно! Кругом мерзавцы и предатели! Неужели и граф де Монфор? Мало верится… хотя… сейчас никому верить нельзя… – с грустью подумал принц.
Он встал, размял затекшие немного ноги и, подойдя к пылающему камину, бросил первое письмо в огонь. Людовик решил, было, не читать до конца письмо Сугерия, так сильно он был расстроен, но удержался от того, чтобы сжечь его, но заставил себя дочитать. То, что Сугерий написал в конце, вселило радость и уверенность в сердце принца:
«Ваша славная и успешная миссия в Понтье привлекла большое внимание многих епископов и аббатов земель королевства. Мне, Вашему рабу и покорному слуге, удалось заручиться согласием епископов Шалона, Сент-Кантена, Тура, Ланнуа и ряда других епархий. Епископы готовы передать, в качестве части воздаяния за праведные труды принца против разбойничающих в их диоцезах сеньоров, некоторые заемные бумаги «нашего» клиента. Его Вы соизволите увидеть на турнире в Бурже. Сие благостное для нас известие я лично проверил и убедился в подлинности и весомости некоторых бумаг» …
– Вот Сугерий! Ай да прохвост! Додумался уже прибрать часть векселей Монморанси в руки, наобещав будущие мои заступничества для этих зажравшихся прелатов! – Обрадовано потер руки принц. Он дочитал письмо до конца и сжег его в камине. Завтра начинался турнир…
На утро герольды турнира посвятили целый день перечислению участников и гостей турнира, записывая их по двум соперничающим командам соперников.
Среди прибывших рыцарей значились: Оттон герцог Бургундии; Гильом герцог Аквитании и граф Пуату; Бернье граф де ла Марш; Огюст виконт де Туар; Жослен граф де Бар; Андрэ граф де Вандом; Мишель граф де Макон; Гуго граф де Кресси. Было еще много знатных и владетельных сеньоров, решивших рискнуть своим имуществом и деньгами ради возможности получить богатые выкупы. Прибыли также Бушар де Монморанси, его кузен Робер граф де Мёлан и Дрё де Муши. Прибыло несколько рыцарей от королевств Кастилии, Арагона и Наварры и несколько искателей приключений из близлежащих германских княжеств.