В тихом омуте
Шрифт:
Оставшись один, профессор постоял ещё пару минут на улице, размышляя, и тоже вернулся в дом.
Чай пили довольно миролюбиво, и в разговорах больше не касались личных тем, а «пробежались» по тому, что делается в мире, по политике и образованию, и другим «общим» темам.
После чаепития гость засобирался домой, Вероника вызвалась проводить до машины.
Сидя рядом с профессором на переднем сиденье, Ника извиняющимся тоном сказала:
– Я даже и не знала, что расположение родителей так сложно завоевать!
Но Роман рассудил иначе:
– А по-моему, совершенно нормальная реакция. Просто они тебя очень любят, и сильно за тебя переживают.
– Разве при этом они не должны прислушиваться к тому, чего хочу я?
– О, Вероника, их опыт подсказывает, что не всегда то, чего желает ребёнок ему во благо.
– Но я-то уже не ребёнок!
– Ну, да! Иди, расскажи это людям, которые 20 лет считали тебя ребёнком! Для родителей дети – всегда дети, в любом возрасте.
– Значит, ты не обиделся на весь этот допрос за столом? – уточнила с надеждой девушка.
– Конечно, не обиделся! И ты, пожалуйста, не обижайся. А сейчас иди к ним, и проведите вместе остаток выходного дня, чтобы они почувствовали, что все ещё нужны тебе, Ника. Они, ведь, тоже боятся перемен, боятся, что потеряют тебя, или что отношения с тобой больше не будут открытыми и искренними.
– Ты домой?
– Да, нужно ещё приготовиться к занятиям и проверить дипломы.
– Завтра увидимся?
– Конечно! Созвонимся, чтобы договориться. – Нежный поцелуй отмёл все негативные мысли, настроив на позитивный лад, на то, что все обязательно будет хорошо.
16.
После знакомства Романа с родителями Вероники прошёл уже почти месяц. Дома у девушки чувствовалось напряжение, когда речь заходила о Романе, в любом контексте: когда Ника собиралась на свидание или когда почему-то упоминали его в разговоре.
Но запрета на встречи не было, в семье старались не ругаться и держать себя в руках, отпустив события развиваться своим чередом.
Хотя мама нет-нет, да и спросит, не познакомилась ли Ника с каким-нибудь мальчиком помоложе. Девушка старалась не поддаваться на провокацию, и побыстрее меняла тему.
Весна постепенно вступала в свои права: под ногами бежала вода от тающего снега, солнце все ощутимее пригревало, и настроение у прохожих было приподнято-весеннее. Некоторые слишком поспешно сменили тёплую зимнюю одежду на более лёгкую, и теперь мёрзли на остановках, стараясь не задерживаться в тени, а погреться на солнышке или забежать в помещение какого-нибудь магазина.
Вероника в это время порхала от воодушевления и ожидания чего-то прекрасного. Она частенько без предупреждения забегала в квартиру профессора, даже в его отсутствие, наводила там свой порядок, готовила что-нибудь вкусненькое, или просто ждала его с работы.
В один из таких дней, когда профессор допоздна задерживался в университете, а у Вероники оставалось много свободного времени, она пришла к Роману Алексеевичу домой. В планах у девушки было приготовить вкусный ужин – порадовать любимого.
Она хозяйничала на кухне, вспоминая и пытаясь воплотить один из маминых коронных рецептов. Ника слушала музыку и пританцовывала перед плитой, как вдруг в дверь позвонили.
Вероника легкомысленно распахнула дверь и замерла от неожиданности.
Перед ней стояла женщина, беременная. Хорошо одетая, ухоженная. И лицо ее было Нике знакомо. Это была жена Романа. Марина.
Она – в коротком серо-голубом распахнутом полушубке с объемным капюшоном. В обтягивающих джинсах, в чёрных полусапожках на шпильках. Длинные мелирование русые волосы, завитые «пляжными волнами», небрежно ниспадая, придавали их обладательнице непринужденный, легкомысленный и независимый вид.
Время пошло Марине только на пользу. Стоя в дверях, выглядела она даже эффектнее, чем на свадебных фотографиях.
Изумленная Вероника не знала, как реагировать. Она просто стояла, округлив от удивления глаза, пока Марина не прервала затянувшееся молчание:
– Может быть, позволите войти? – уверенным тоном скорее повелела, чем спросила Марина.
– Д-да, конечно, – Ника отступила вглубь квартиры, пропуская гостью, и не сводя с неё глаз. Ника все равно ее впустила бы: нехорошо прогонять беременную женщину.
– Будем знакомы, – тоном хозяйки дома проговорила та, – супруга Романа Алексеевича. Законная. С кем имею честь?
Появление Марины, ее беременность, ее уверенность в себе и цветущий вид сокрушительно подействовали на Веронику. Все те устои, на которых зиждились их с Романом отношения, вдруг зашатались.
– Вероника, – пролепетала чуть слышно девушка. – А Романа Алексеевича здесь нет.
Марина, с величественным видом осмотрела ее с головы до ног.
– А Роман Алексеевич не говорил мне, что стал сдавать квартиру студентам… – ей удалось произнести это столь заносчиво и уверенно, что Ника совсем поникла.
Постаравшись собраться с духом, девушка как можно более уверенно выпалила:
– Я не снимаю квартиру. Мы с Романом встречаемся. А с вами он разводится, он сам говорил мне.
Нужно отметить, что с самообладанием у Марины было все в порядке.
Она успела, не разуваясь, пройти и заглянуть во все комнаты, (Вероника следовала за ней по пятам, и теперь уже сомневалась, правильно ли она сделала, что пустила незваную гостью в квартиру). На ходу Марина протянула как бы сама с собой:
– Ах, ты ж, старый черт! Неплохо устроился. Седина в бороду, бес в ребро!
Марина неожиданно обернулась к Веронике, оказавшись с ней лицом к лицу:
– Вы же понимаете, что у Романа к вам не может быть ничего серьёзного? Сами видите мое положение… меня жалеет, вот и завёл интрижку на стороне. Ну, мы с ним ещё поговорим!