В тишине, перед громом
Шрифт:
— Но покуда нет объяснения поведению Кузьмы Данилыча с тремя червонцами, мы вправе предполагать, что это не случайность. Между прочим, Славин, и ты это знаешь не хуже меня, Вольф прекрасно владеет русским. И тогда… Что же получается тогда? Получается, что Вольф имел в Нижнелиманске не одно, а два дела. Не один, а два контакта. Или по меньшей мере два. Верман — первая цель приезда, официант Кузьма Данилыч — вторая.
Я положил ассигнацию на стол.
— А ну, садитесь. Что могут означать эти цифры — шестнадцать тысяч восемьсот семнадцать? Давайте…
— Порассуждаем.
— Эх, Славин, если б ты всегда понимал меня с
— Шифровка! — высказался Кирилл. — Кодированный текст. А?
— Не исключено.
— Уж очень он короткий, этот текст, — скептически хмыкнул Славин.
— Неважно, что короткий. Все может быть. Но если это и вправду шифровка, нам придется несладко. Чем кодированный текст меньше, тем трудней его расшифровать. Покажем бумажку криптографу в техотделе. Какие еще варианты? Между прочим, мы ломаем голову, нам кажется, что это бог знает какая сложная хитрость, а на самом деле… А на самом-то деле, может, разгадка проще простого.
— Например? — поинтересовался Славин.
— Например, номер телефона. М-м?
— Эврика! — обрадовался Кирилл.
— Идея! — одобрил Славин не то серьезно, не то со своей неизменной иронией. — Попробовать? — Он взялся за телефонную трубку.
— Дай-ка я сам. — Телефонистка ответила, и я назвал номер: — Один шестьдесят восемь семнадцать.
— Готово, — пропела трубка, щелкнуло соединение, и тотчас хрипловатый мужской голос бодро заверил:
— Дежурный гормилиции Савоненков слушает.
— Извините, ошибка. — Я положил трубку на рычаг.
— Ну, чей номер? — с нетерпением спросил Славин.
Я сделал паузу.
— Милиция.
— Бросьте! — Славин захохотал, а затем, пристально оглядев ассигнацию, пробормотал: — В какой день… в какой час… я повстречала вас…
— Ты чего? — переспросил я;
— Какое сегодня число? Пятнадцатое? — Славин остро глянул на меня, опять опустил взгляд на «купюру» и снова посмотрел на меня. Обхватил подбородок.
— Ну? Тебя осенило? — сказал я.
— Осенило. — Славин небрежно повернул бумажку ко мне. — Взгляните, Алексей Алексеич. Конечно, может, я не прав, пусть тогда старшие товарищи меня поправят, но… Шестнадцать — это число, восемь — месяц, то есть август, который мы и имеем на сегодняшний день, а семнадцать — время. Семнадцать часов. Пять часов дня. А?
Я по-новому посмотрел на радужную бумажку. 16 — 8 — 17. Возможно… Возможно…
— Шестнадцатое — это завтра, — вслух подумал я. — Завтра в пять часов вечера? Что же может произойти завтра в пять часов вечера?
Ребята помолчали. Потом Славин произнес:
— Все может произойти.
— Очень справедливо, — сказал я. — Но не кажется ли тебе, что это несколько расплывчато?
— Кажется, — сказал Славин.
— Я с тобой согласен.
— Что же будем делать? — спросил Кирилл.
— Я вам скажу, чего мы не будем делать: мы не будем спускать глаз с Кузьмы Данилыча. Смотреть за официантом надо так, чтоб комар носа не подточил. Чтобы у него даже тени беспокойства не возникло. Это — одно. Другое. Славин, я тебя попрошу, немедленно установи данные Кузьмы Данилыча. Кто он, что он, откуда.
— Есть!
— И побыстрее. Мне придется сегодня ехать в Одессу.
— Опять? — удивленно покачал головой Славин.
Я молча посмотрел на него. Мне не хватало только славинских комментариев. Но надо отдать Славину справедливость: он все-таки прикусил язык.
— Вернусь
Лисюк откладывает решение
Всю дорогу до Одессы мне было не по себе. Я корил себя за то, что исчезаю в такое критическое время. Может, надо было связаться с Нилиным или с самим Лисюком, объяснить, доказать, что уезжать мне сейчас невозможно? Такой момент! Надо действовать в пяти, нет, даже в шести направлениях одновременно. Самое свежее направление — официант Кузьма Данилыч. Интригующее направление, если принять во внимание установочные сведения о Кузьме Даниловиче, которые раздобыл Славин. У этого официанта была за плечами, как и говорил Боря Свиридов, богатая приключениями жизнь. В молодости он перепробовал множество профессий, был мальчиком в трактире и даже статистом в какой-то бродячей труппе. Незадолго до мировой войны понесло его из Малороссии на Дальний Восток. Там, видать, завелись у него деньжата, он открыл матросский кабачок во Владивостоке. Потом свой кабачок почему-то бросил и устроился буфетчиком на торговое судно, которое ходило из Владивостока и в Нагасаки, и в Шанхай, и в Порт-Артур, и в Гонконг. После революции и в годы нэпа служил официантом во Владивостоке, а потом опять позвало море — пять лет проплавал буфетчиком на судах, регулярно бывал в Японии, в Китае, в Сингапуре. Два года назад потянуло на родину. Бросил все и вернулся в Нижнелиманск. С охотой его взяли служить в ресторан «Интуриста»: опытный работник, неплохо владеет несколькими языками, в том числе японским, умеет с капризными иностранцами обращаться.
Ну, разве не занимательная фигура? И, что примечательно, снова маячит Япония, японцы… Конечно, может статься, что это — внешнее совпадение… И все-таки… Не много ли совпадений? Если вспомнить те сведения, которые пришли из Москвы в самом начале нашей командировки — об интересе японцев к Нижнелиманску, если иметь в виду, что этот интерес далеко не безоснователен — лодки-то малютки куда идут?.. И я снова подумал о дружбе Грюна с Митани… Если все это не упускать из виду, то… Кто знает?..
Вольф, Верман, Алексеенко, Штурм, военруки, Шевцов, Кузьма… Как постичь их связь, как найти, где перекрещиваются все эти линии, сплетаются в паутину? Как?
Вот где сейчас вопрос вопросов. Никто, кроме нас, ответа на него не найдет. А если не найдем и мы?..
Но я не вправе даже предполагать такую развязку. Не вправе. Для нас в этом деле есть лишь один исход. Других попросту не существует.
Так убеждал я себя, сидя рядом с Геной в мчавшемся сквозь ночную тьму «газике». Но, положа руку на сердце, я далеко не был уверен, что должное станет сущим…
…Я не стану подробно излагать ход совещания, точнее, ход «дуэли», между Лисюком и Нилиным. Да, дуэли, потому что Петр Фадеич опять заслонил меня и спас дело.
Выслушав неотразимую аргументацию Нилина, Лисюк задумался. Потом спросил:
— Ваше предложение?
— Пусть Каротин доведет дело до конца.
Лисюк опять подумал. Потом отрубил:
— Отложим решение до завтра.
Я встал:
— Разрешите, товарищ начальник?
— Ну?
— Сегодня к ночи мне позарез необходимо быть в Нижнелиманске. Оперативная необходимость, товарищ начальник. Прошу разрешить отъезд.
— Поезжайте. Мое решение узнаете там.