В тисках льда
Шрифт:
Ветер почти стих; течение из Берингова пролива начало подавать ледяные массы на север; по выходе в Ледовитый океан лед, попадая в более широкое пространство моря, несколько раздавался и стороны; затертые в этом льду, без всякой возможности двигаться, мы дрейфовали на WNW и за одну только ночь были отнесены от Берингова пролива на 30 миль. Положение судна было поистине критическим: почти без угля, затертое во льдах, оно было лишено возможности двигаться из опасения потратить последнее имевшееся на борту топливо, остаток которого следовало беречь на самый крайний случай.
Красный Октябрь во льдах, при обходе м. Северного.
Краткость этого небольшого очерка нашего плавания не позволяет подробно остановиться на описании тех двух дней, 1-го и 2-го октября, в продолжение которых нас дрейфовало со льдом то в направлении от мыса Дежнева, то, наоборот, к Берингову проливу. Особенно памятной была последняя ночь, когда мы, дрейфуя в расстоянии 4—5 миль вдоль берега в мысу Дежнева, все ближе и ближе подходили к Берингову проливу. В каком направлении будет итти дрейф тогда, когда мы выйдем в сферу действия иного течения из пролива? Подаст ли корабль теперь, как и раньше, на WNW, или же нам будет грозить дрейф на NNW, — вот вопросы, невольно возникавшие в уме каждого, отдававшего себе отчет в положении корабля.
Что же могло улучшить наше положение? Очевидно, только возможность получить топливо, которого у нас теперь уже не хватало даже на переход по свободному морю до залива Провидения. По имевшимся у нас данным, где-то на мысе Дежнева был выгружен уголь для представителей „Окаро“ и уполномоченного по Чукотскому уезду, зимовавших в этом районе; таким образом, только возможность подойти к берегу и погрузить часть этого угля могла спасти положение.
В таких обстоятельствах, когда, казалось, было очень немного данных на быстрое улучшение окружавших нас условий, природа пошла, наконец, не против нас. Рассвет 3 октября принес нам сперва легкий, а потом немного усилившийся южный ветер. Под влиянием этого благодатного дня нас, направления ветра, окружавший нас лед начал ослаблять свое сжатие; раздался он и в направлении берега, в сплоченном до этого времени ледяном покрове появились полыньи, а уже около полудня мы стояли под самым берегом против селения Уэллен, расположенного на северном берегу Дежневского выступа. Ознакомление с положением внесло новое разочарование: оказалось, что уголь действительно выгружен, но только не здесь, а по южную сторону мыса в расстояния 30 миль отсюда, при чем путь лежал через закрытый льдом Берингов пролив. Не оставалось ничего другого, как разобрать, разрубить и перевезти по частям на корабль корпус конфискованной в прошлом году шхуны, стоявшей в лагуне против селения, да скупить у чукчей весь имевшийся у них запас плавника. Зевать не приходилось: ветер совсем стихал и вот-вот готов был задуть от привычных ему северных румбов.
Была уже ранняя, безлунная северная ночь, когда все работы по погрузке этого „топлива“ были закончены. Предстояло, не теряя ни минуты, итти дальше; единственная возможность пройти проливом заключалась в том, чтобы расположить плавание вплотную к обрывам мыса, так как только здесь лед был несколько разрежен. Никогда, кажется не забыть этого рискованного перехода; только усыпанное звездами небо несколько умеряло глубокий мрак ночи, позволяя еле-еле разбирать контуры громадных, крутых скалистых обрывов Дежневского выступа. Тяжело движется корабль, прокладывая себе путь среди льда, отвоевывая с каждым шагом вперед свою свободу. Целые снопы искр вылетают из трубы, кружась в воздухе. Береговые обрывы порою, так близки к кораблю, что, кажется, еще немного и мы заденем за них бортом.
Вот мы уже в Беринговом проливе; лед временно становится гуще: приходится иногда останавливаться, ожидая когда кочегары нагонят пар: трудно управляться с котлами, подбрасывая в топки полусгнившее, сырое дерево шхуны.
После более чем трехчасовой борьбы со льдом, корабль вышел, наконец, на чистую воду и, притом, как раз своевременно: сперва слабый, а затем усиливавшийся все более и более ветер быстро перешел к северу, и утром 4 октября уже дул очень свежо из северо-западной четверти компаса. Пройдя Берингов пролив и обогнув Дежневский выступ, мы стали на якорь по южную сторону последнего, против поста Дежнева. С якорного места мы могли разобрать на берегу казавшуюся нам совсем маленькой, кучку угля, — столь драгоценного нам теперь топлива, которого на судне было только 5 тонн. Достать его, однако, оказалось не так просто: тот самый южный ветер, который так помог нам выбраться из Ледовитого океана, пододвинул здесь к берегу много льда, так что шлюпки не могли подойти к берегу и грузить на себя уголь. Здесь нас выручил свежий северо-западный ветер, уже после полудня этого же дня отогнавший лед в море. Обстановка была такова, что и здесь не приходилось терять ни минуты; не говоря уже о том, что угля на корабле почти не было, — приходилось беспокоиться и по другой причине; свежий северный ветер быстро гнал лед из Ледовитого океана к югу в Берингово море. Мы могли видеть, как большие массы льда быстро проносились проливом, закупоривая нам выход к югу.
Красный Октябрь в береговой полынье под мысом Северным.
Утомленному до крайности личному составу предстояла очень тяжелая работа; на воду были спущены все шлюпки и было срочно приступлено к перевозке на корабль угля. При довольно значительном морозе, выгребая против очень свежего ветра с берега, обдаваемые все время брызгами замерзавшей тут же воды, промокшие до костей, промерзшие люди в течение 8 часов выполняли эту поистине каторжную работу. Приходилось удивляться как вся эта операция прошла благополучно, как ни одна из нагруженных до отказа шлюпок, быстро гонимых шквалистыми, очень сильными порывами ветра, при снежной пурге, под двумя-тремя веслами, ухитрялась верно выбрать направление на судно и не быть унесенной в море. Уже глубокой ночью удалось закончить погрузку угля, приняв на корабль около 25 тонн топлива; этого количества угля должно было в обрез хватить на переход до залива Провидения; взять больше топлива было невозможно, не обездолив зимовавших в посту Дежнева служащих „Окаро“ и администрацию Чукотского уезда.
Утром 5 октября снялись с якоря и пошли на юг. Вскоре нами были встречены спустившиеся из Берингова пролива льды. Казалось, что льды эти были каким-то живым существом, поставившим себе целью, во что бы то ни стало, становиться поперек нашего пути. Постепенно, набегая заходить далеко в лед, склоняли курс к берегу и, наконец, окончательно вышли из ледяных об’ятий под самым побережьем близ залива Лаврентия. Ветер постепенно стихал; к вечеру совершенно заштилело. Стояла тихая, звездная ночь; казалось, что все наши невзгоды и испытания остались позади, что вскоре мы придем в залив Провидения, где, наконец-то, перестанем испытывать муки столь ужасного угольного голода. Однако, несмотря на очень благоприятную погоду, сопровождавшую нас на этом переходе, — все же несколько раз возникало сомнение — хватит ли у нас угля, или же вновь придется прибегнуть к извлечению из корабля теперь уже последних остатков дерева. На рассвете 6 октября вошли в залив Провидения; на корабле совершенно не было пресной воды, а весь остаток топлива выражался цифрою в 21 пуд угля; этого количества едва хватило бы на 25 минут хода!
Только теперь можно было, наконец, вздохнуть свободно и позволить себе роскошь, хота бы относительного, отдыха: самый тяжелый, критический период плавания миновал, и положение наше значительно улучшалось: плавание во льдах было закончено, мы стояли в закрытом заливе рядом с хорошим запасом угля. Гораздо острее было положение с пополнением запасов воды, которой на корабле совсем но было: приходилось собирать на берегу снег и таянием его получать необходимую в обиходе пресную воду. В один из таких дней, когда сообщение с берегом было затруднено из-за очень свежего ветра, пришлось, за отсутствием воды, дать обед на четыре часа позже срока. Тот ручей, из которого мы на пути в Ледовитый океан брали самотеком воду, вымерз; другой ручей, находившийся в бухте Эмма, тоже значительно промерз; брать из него воду можно было только шлюпками, что требовало много времени. Весь личный состав предыдущим тяжелым плаванием и только что законченной погрузкой угля в заливе Провидения был утомлен до крайности; было ясно, что надлежало выходить из положения иным способом. В таких условиях привели в действие судовой опреснитель, о возможности работы которого никто на корабле никогда серьезно не думал, ибо это был ветеран, не приводившийся в действие в течение 28 лет — с самой постройки корабля.
10 октября вышли в море для перехода в Петропавловск. Котлы продолжали работать на соленой воде, а необходимым для приготовления пищи, и мытья запас воды получался работой опреснителя; выдача воды строго учитывалась. 15 октября пришли в Петропавловск; здесь закончились наши мытарства; всего было вволю и не приходилось задумываться над изобретением способов наладить необходимое снабжение корабля. Личный состав получил возможность вымыться, привести себя и корабль в порядок. Проработавшие три недели на соленой воде котлы были выщелочены и вычищены, а главная машина получила вполне ею заслуженное время на осмотр и переборку.
23 октября вышли во Владивосток, куда благополучно и прибыли утром 29 октября.
„Все хорошо, что хорошо кончается“, — пусть скажет вместе с нами читатель, заканчивая просмотр этого краткого обзора нашего плавания.
Б. Давыдов.
Краткий список источников по истории открытия и по исследованию острова Врангеля.
1. Ф. П. Врангель. Путешествие к северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, с 1820 г. по 1824 г. Петербург. 1841 г. (Первоначально было издано в 1839 г. на нем. языке; имеется перевод на англ. яз., 1840 г.).