В тот день…
Шрифт:
Глава 10
После такой тревожной, неспокойной ночи, казалось бы, все еще не скоро опомнятся. Но когда петухи пропели зарю, Яра, как обычно, поднялась и принялась будить остальных, готовиться к новому дню. Так уж она привыкла за годы жизни на горе Хоревице. И все же на этот раз вековуха сделала то, чего раньше никогда не делала: подошла к иконе, перекрестилась и низко поклонилась. Спас ее Творец милостивый от беды. Хотя и странно спас: ведуна-язычника прислал на помощь… И об этом еще стоило поразмыслить. Но не сейчас. Дела-то хозяйские ждать не
К своему удивлению, челядинцы обнаружили в сенях сладко посапывающего под расшитым корзно Творима. Значит, не уходил, хотя и собирался вечером. Люди спрашивали у Яры по обыкновению: что делать, будить ли тиуна? Она же о чем-то ином думала. Дверь в терем была не заперта. Это ее озадачило. Но о том ли сейчас беспокоиться, когда слуг в усадьбе немного, а с делами все равно надо управляться. А что Творим? Спит себе и пусть спит.
Ключница пошла открывать мучные лари, нагрузила всем необходимым для готовки еще сонную Любушу. И та, хоть и была вялая со сна, все-таки спросила:
– Как же ты, хозяюшка, да после вчерашнего?
Вроде как посочувствовала, но на деле просто интересно ей было. Ее-то саму беда миновала, вот и любопытствует. А Яре было неприятно, что теперь все будут обсуждать, как их ключница такой напасти избежала, – она не любила, когда о ней говорят. Вековуха Яра вообще старалась держаться неприметно.
– Ну, что было, то прошло. Теперь же иное должно занимать. Идем, надо печь затопить, квашню проверить. Еще я блины и овсяный кисель с вечера ставила. Так что идем, Любуша, поможешь мне на хозяйстве управиться. Да и травяной настой для Мирины надо проверить.
Заваренный еще с ночи мятный напиток уже остыл. Яра заметила, что опасается его пробовать. Любой мог плеснуть в него невесть что… разве не так поступила Загорка еще вчера? Вчера… А ведь столько всего с той поры случилось!
Яра старалась пока об этом не думать. Вычистила печь, выгребла золу, собрала тлеющие угольки, которые снова можно использовать. Но, как известно, возжечь огонь в печи она не имела права: простоволосым бабам это не полагается – поверье такое. Хотя сама Яра считала, что так было исстари придумано, чтобы волосы не подпалить. Разводит пламя только та, чья голова покрыта. Вот вековуха Яра и отправила Загорку за одной из скотниц, какая в повое бабьем ходила.
А пока ждала ту, о всяком думалось. Даже о том, что сама она уже давно могла носить бабье покрывало, став женой жестокосердного Вышебора, вроде как породниться с хозяевами, но при этом испытать страх и муки, каких вчера едва избежала. Возможно, стань она супругой Колояровича, он бы и не резал ее. Однако этот бывший дружинник все равно видел в подчиненной женщине лишь пленницу, каких привык брать в походах. Это Дольма считал, что брат его после брачного пира угомонится, и хотел выдать за него Яру. Зная Дольму, ключница не сомневалась, что рано или поздно он бы на своем настоял. Понимал соляной купец, что проделки старшего Колояровича, коим он потворствовал, все равно надо прекращать. Вот и надеялся, что если Яра станет несчастной женой калеки, то хоть риска больше для дома не будет.
Яра вспомнила дыхание Вышебора на своем лице, его тяжелое тело,
Чтобы избавиться от таких мыслей, Яра отправилась в коровник. Вздохи коров, запах их пота и молока немного отвлекли ее, успокоили. Да и скотницы хорошую весть принесли: две из их коров явно стельные, так что без приплода не обойдется. Яре было приятно об этом слышать, за разговорами не думалось о том, что ее сегодня ожидать может. Выгонит ее Мирина или нет, еще неясно, да и утаивать выходку Вышебора больше не удастся. Опять позор роду Колояровичей. Но уж лучше так, чем если бы калека подчинил ее или порезал себе на потеху.
«Было бы вообще у меня сегодня это утро, если бы не Озар?» – думала Яра, вынося из коровника наполненные парным молоком ведра.
У печи Любуша сцеживала в кувшин травяной настой для Мирины.
– Рано еще нести питье хозяйке, – заметила ей Яра. – Госпожа наша ни свет ни заря не поднимается.
А глупая Любуша опять теребит:
– Что сегодня купчиха наша скажет? Вчера она вспылила… Но что, если и сегодня не забыла свою обиду? Да еще как узнает, что из-за тебя ее деверя старшего наверняка не помилуют… Что же будет? Неужто Мирина прогонит тебя со двора? Как же мы все без тебя будем тут, Ярушка?
Яра повела плечом и ответила сухо:
– А вот как прогонят, так ты тут всем и заправлять станешь вместо меня!
– Я? – даже пролила настой чернавка. – Я ведь глупая, я не справлюсь.
Яра не ответила. Что ей изгнание? После пережитого ночью она уже ничего не боится. Особенно имея такого защитника, как Озар.
А потом она увидела его самого. Волхв стоял на ступеньках крыльца, позевывал. Неспешно прошел к колоде для водопоя, скинул рубаху и стал мыться. Яра смотрела на него и невольно любовалась. Широкая спина, пышные волосы, мышцы на руках так и бугрятся. Но откуда в ее душе этот страх, это волнение? Чего боится?
Озар словно почувствовал ее взгляд, оглянулся и подмигнул. А потом двинулся к ней, на ходу натягивая рубаху.
– Утра тебе ясного от самого Хороса Солнышка, хозяйка. Как ты?
Он чуть коснулся ее повязки на шее, там, где был порез.
– Болит?
И ведь как ласково, как заботливо спросил! «Мой он!» – с довольной гордостью отметила Яра.
Но особо нежничать с ней волхв не стал. Сразу сообщил, что Вышебор уже пришел в себя, скулит и порыкивает за дверью. Связали его крепко, да и кляп так просто не вытащишь.
– Пусть поразмыслит о том, что натворил, – откидывая за плечи мокрые после умывания волосы, усмехнулся Озар. – Сейчас Моисей его сторожит под дверью.
Яра заметила с тревогой в голосе:
– Ведь Моисей служит старшему Колояровичу. Не выкинет ли чего?
– Не выкинет. Хазарин теперь тише утреннего тумана будет. Да и выслужиться захочет, чтобы его к этому делу не приплели.
Когда Озар осматривал рану ключницы, из сеней на гульбище вышел Творим. Приблизился, подвигал бровями, рассматривая повязку на ее шее, однако о другом спросил: