В траурном обрамлении
Шрифт:
Стенка, завидев своего пилота, оторвался от бинокулярного микроскопа и ухмыльнулся. Выбросив пустую пачку от сигарет, он почти добродушно произнес:
— А наземные растения пусть тебя не беспокоят!
Карв встал с ним рядом.
— Что нового?
— Это водоросли. Я пока не придумал названия этому виду, но особой разницы между ними и земными водорослями нет, если не считать, что все это одна и та же разновидность.
— Это необычно, — Карв с удивлением принялся разглядывать напарника. Теперь он увидел Стенку с совершенно иной стороны. На борту корабля тот был неуклюж до такой степени, что мог представлять
— Именно так, — ответил Стенка. — Среди их нитей не копошатся никакие микроскопические животные. Нет никаких вариаций структуры. Я брал пробы с глубин вплоть до двух метров. Все, что мне удалось обнаружить — это одна и та же водоросль. Но во всех остальных отношениях — я даже проверял содержание белков и углеводов — она съедобна. Мы проделали весь этот путь только для того, чтобы найти прудовую ряску!
Следующую посадку они совершили на острове в пятидесяти милях к югу. На этот раз Карв помогал собирать оборудование и они управились гораздо быстрее, однако оба оставались замкнуты. Шесть месяцев, проведенных в двух крохотных помещениях, не способствуют хорошему настроению.
Карв опять молча наблюдал, как производит Стенка свои замеры, стоя от него метрах в пятидесяти. Ему было приятно чувствовать, что вокруг столько свободного пространства и можно не замечать обкусанных ногтей и уже двое суток небритой щетины Стенки.
Ну что ж, Стенка вырос на Земле. Всю его жизнь у него в распоряжении была целая планета, которую можно было загаживать, как угодно, а не перенаселенный воздушный купол или тесная кабина корабля. Ни один из живущих на планетах не мог похвастаться настоящей аккуратностью.
— Та же история! — воскликнул Стенка.
— А уровень радиации ты измерил?
— Нет. Зачем?
— Эта большая атмосфера должна экранировать большую часть гамма-лучей. А это значит, что твоя водоросль не может подвергаться мутациям, если только нет естественной радиации от почвы.
— Карв, она должна была видоизменяться. Иначе ей было бы не принять своей нынешней формы. Каким образом могли повымирать все ее остальные сородичи?
— Это твоя область.
Чуть позже Стенка заметил:
— Нигде не могу найти сколько-нибудь существенной радиации. Ты был прав, но это ничего не объясняет.
— Значит, нужно еще куда-нибудь переместиться?
— Да.
Они опустились посреди океана и когда корабль повис над поверхностью воды, Карв вышел в шлюз со стеклянным ведром.
— Здесь она толщиной в добрую треть метра, — сообщил он. — Диснейленд тут не построить. Не думаю, что мне бы хотелось тут обосноваться.
Стенка только вздохнул, соглашаясь.
Зеленая накипь плескалась о сверкающий металлический борт «Сверхусмотрящего» всего в двух метрах пониже шлюза.
— Многие планеты, должно быть, похожи на эту, — сказал Карв. — Пригодны для обитания, только кому они нужны?
— А я бы хотел быть первым человеком,
— И вписать свое имя в магнитозаписи новостей и учебники истории…
— И чтобы мое незабываемое лицо было на всех телеэкранах в Солнечной системе. А скажи, коллега по полету, если ты так терпеть не можешь известность, то зачем столь ревностно подстригаешь свою вандейковскую бородку?
— Виноват. Мне нравится известность. Но далеко не столь сильно, как тебе.
— Ну что ж, может быть, нас еще будут чтить, как героев. За что-нибудь покрупнее просто новой колонии.
— Что же может быть покрупнее?
— Посади корабль на сушу и тогда, может быть, я тебе и скажу.
На обломке скалы, достаточно большом, чтобы его можно было назвать островом, Стенка раскинул свое оборудование в последний раз. Он вновь проверил содержание питательных веществ в образцах, набранных Карвом в ведро посреди океана.
Карв стоял на почтительном удалении от него, наблюдая загадочные перемещения облаков. Самые высокие двигались по небу с огромной скоростью, кружась и изменяясь за минуты, а то и секунды. Полуденный свет был слабым, жемчужного оттенка. Вне всяких сомнений, на Сириусе-Б-4 было потрясающее небо.
— Ладно, я готов, — сказал Стенка и выпрямился. — Это вещество не просто съедобно. Как я полагаю, вкус у него такой же, как у тех пищевых добавок, что были в ходу на Земле до того, как законы по ограничению прироста населения не снизили его до приемлемого уровня. И я намерен тотчас попробовать его.
Последняя фраза ударила Карвера будто электрическим током. Он побежал еще прежде, нежели Стенка ее закончил, однако раньше, чем он успел добежать, его свихнувшийся товарищ положил в рот добрую горсть зеленой пены, прожевал ее и проглотил.
— Недурно, — пробормотал он через мгновение.
— Ты болван! — крикнул впопыхах Карвер.
— Успокойся! Я знал, что это безопасно. У этого вещества привкус сыра. Оно, я думаю, может быстро надоесть, но это справедливо для чего угодно.
— И что ты этим намерен доказать?
— Что эта водоросль была создана для употребления в пищу генными инженерами. Карв, мне кажется, мы приземлились на чьей-то ферме.
Карвер грузно опустился на выбеленную дождями скалу.
— Расшифруй то, что сказал, — попросил он, чувствуя, что голос у него хриплый.
— Изволь. Предположим, существует цивилизация, располагающая дешевым и быстрым межзвездным транспортом. Большая часть пригодных для обитания планет, которые она обнаружит, будут стерильны, не так ли? Я имею в виду, что зарождение жизни может происходить далеко не всегда.
— У нас нет ни малейшего представления, закономерно зарождение жизни или нет.
— Вот именно. Предположим, кто-то обнаруживает эту планету, Сириус-Б-4, и решает, что из нее получится прекрасная планета-ферма. Ни на что другое она не пригодна, главным образом из-за переменного освещения, зато если бросить в океан специально выведенный сорт водоросли, из нее получится прекрасная небольшая ферма. Через десять лет здесь появляются океаны водоросли, которую можно отсюда спокойно вывозить. Попозже, если бы они решили колонизировать эту планету по-настоящему, они могли бы выгружать водоросли на сушу и использовать, как удобрение. А самое лучшее это то, что она не меняется. По крайней мере, здесь!