В трех соснах…
Шрифт:
И только тогда, закончив с официальной программой сегодняшнего мероприятия, я объявил открытым Бал. Бал — чествование героев прошедшей войны.
Когда объяснял задачу Шаману, взявшему на себя организационные хлопоты, я, в первую очередь, подчеркивал, чтоб это мероприятие должно было на подсознательном уровне сравниваться всеми участниками с той безобразной «голой вечеринкой» недельной давности организованной Мотней и Толстым. Должно сравниваться и выигрывать! По всем
И, при первом приближении, у Шамана это действительно получилось. Никакого официоза, от которого так и тянет в сон или возникает желание забиться в уголок и оттуда насмешливо комментировать всё действо. Нет, всё естественно и спокойно. Но, в то же время, слово Бал не пустой звук. Какая-то неуловимая атмосфера века так 19-го. На это работала и музыка, и парадная форма, так ладно сидевшая на теле, и новенькие погоны на плечах, придававшие особенную ответственность.
И, вдобавок, также и девчонки, не служившие в нашей армии пришли в лучших своих платьях. Василиса так, вон даже, корону и ленту Победительницы конкурса Красоты нацепила. А Лиля вон — натуральное вечернее платье изобразила! Чему-то она, видать, за месяц за швейной машинкой научилась. Ибо раньше у неё такого платья точно не было. Да и вообще, девчонки принарядились и выглядели сущими красавицами.
Да и ещё — самый спорный момент… Старшим ребятам в хрустальных бокалах подавали настоящее шампанское. Я был против. Алкоголь — детям? Но Шаман сумел-таки убедить меня, что от одного стакана шампуня даже мелким детишкам ничего особо не будет. Только что настроение повысится. А как точка сравнения с мутным самогоном, который, прячась, пили «диссиденты» и хрустальным бокалом с шампанским будет очень значима. Пришлось согласиться. Впрочем, поставив на вид, чтоб контроль за выпивкой был строжайшим. Шаман обещал проконтролировать…
И, в целом, Праздник наш удался на славу. Правда, мне опять пришлось весь вечер «демонстрировать лицо». А куда деваться? Урок о недопустимости бесконтрольного досуга молодежи я усвоил. Так что я опять весь вечер танцевал. Потанцевать со мной стремились все девчонки. Как «военные», так и «гражданские». Это у них как пунктик был. Выпить шампусика, станцевать с Шишей и посудачить в уголке. Ладно хоть Сова с Василисой за эту неделю чуть поднатаскали меня в танцах. А то опять бы топтался дрессированным медведем на одном месте. А так вальс, не вальс, но что-то такое ритмичное в паре я сумел выдать.
В общем, затанцевали меня девчонки до полусмерти. Аж ног не чувствовал. А стоило чуть отойти хлебнуть водички, как меня тут же окружили мои «офицеры». Все пятеро.
— Шиша, а почему ты себе не присудил награду? Если кто и достоин медали, так это ты! — первой пошла в наступление Эльба.
— Ты один сделал для победы как бы не больше, чем все остальные, — поддакнул Немец.
— Ладно тот бой на дороге. Пусть с ним… Но как-ты из пулемета этих в окно тогда расстрелял… За одно это тебе полагается самая высокая награда из всех возможных, — подхватил эстафету Шрам.
— Так это ж военные награды. Для военных. Гражданским шляпам, типа меня, они не положены, — попытался отшутиться я, демонстративно потеребив рукав сугубо штатского наряда.
— Ага. «Гражданский» он… Гражданский, уничтоживший больше противников, чем вся «армия», вместе взятая. — проворчала Эльба.
— Ну я ж не Брежнев, — продолжал сопротивляться я. — Мне куда важнее когда у нас всё хорошо в анклаве… А медали… Что — медали? Неужели вы станете меня больше ценить, если эта медаль у меня будет?
— Да!
— И за что? За медаль?
— Да нет же. За то что ты сделал! А медаль это как знак признания твоих заслуг!
— А зачем мне это? Вот вам я вручил награды как знак того, что я ценю ваш вклад в общее дело. А если мне медаль? Получается я оценил свой собственный вклад? Так это несерьезно. Свою значимость очень трудно оценить изнутри. Своё оно всегда весомее и масштабнее кажется, чем чужое. Так что я тут небеспристрастен.
— Зато мы можем со стороны видеть! — не сдавался Немец. — Мы беспристрастны!
Ну ваша беспристрастность тоже под большим вопросом. И вообще вы младшие. Не вам меня награждать. — красноречиво промолчал я, разведя руками. Но они меня и так поняли.
— А кто тогда тебя сможет наградить? Князь?
— Ещё чего не хватало! Это чисто наши награды. Нашего анклава. И Князь к ним вообще никакого отношения не имеет… И потом, я уже сказал, что мне не нужно вот это внешнее признание моих заслуг. Анклав живет, процветает даже. Вот это и есть самое главное для меня. А все остальное глубоко вторично.… И хватит об этом. Не надо портить людям праздник. Вот у Беллы же день рождения… Леди, подарите мне ещё один танец? — спрашиваю я, протягивая Белке руку.
И уводя вспыхнувшую девчонку на танцпол, я краем глаза наблюдал как мои офицеры расходятся, недовольно бурча под нос…
А ночью, во сне этот разговор внезапно получил продолжение. (Видать крепко меня зацепило, что Князь может мне медали вручать!) Во сне Князь, непривычно торжественный, пафосно вручал мне огромный орден с бриллиантами на половину пуза.
— За проявленный героизм… бла-бла-бла… Перед лицом превосходящего противника… бла-бла-бла… Награждается орденом Мудозвона Великого первой степени с мечами и лентами…
Даже во сне я медленно закипал.
— Ты что, издеваешься? — что мне стоило не зарядить Князю тут же в торец, кто бы знал! — Какие ордена? Какие медали? Хочешь простимулировать — давай что-нибудь реально нужное! Пулемет давай. Семена давай. Специалистов давай! А ты мне висюльки… На хрена они мне? — я уже чуть ли не рычал ему в лицо. — Ачивки собирать? Я тебе кто? Сопля зелёная?
— Ну своим-то всем вручил, — гнусно усмехнувшись отвечает Князь. — Им, значит, можно? Они у тебя, получается — «сопляки безмозглые»?