В ту же реку
Шрифт:
На материке у меня открылись способности к языкам. За первый же год учёбы выучил несколько машинных. Как сейчас помню — АЛГОЛ, КОБОЛ, Фортран, БЭМШ, Мадлен, АЛГАМС. Как ветром их приносили и уносили переменчивые волны программистской моды. ПЛ-1, Лисп, АДА… Кто про них сейчас помнит? После десятка изученных перестал считать количество. Плоховато, но владею шестью языками, кроме русского. Корякским, правда, ни разу не воспользовался. Общаясь с другом Лёней, выучил идиш. Не иврит, у нас его тогда мало кто знал, именно идиш. За то был любим его бабушкой. От неё набрался разных словечек и знаю, как по-настоящему, а не в анекдотах, говорили местечковые евреи. Английский без особого успеха учил в школе и в институте, но только на работе взялся за изучение серьёзно. Какой ты программист, коли не переводишь западные гайды?! Венгерский выучил за два года командировок. Мы с мадьярами в рамках СЭВа делали прибор. Практика в языковой среде, теория на курсах при посольстве, в результате спокойно
Из полезных навыков умею переплетать книги. Почему в комнате верстак? У школы стоит сарай, туда на время ремонта сложили старые книги из библиотеки. Осенью не то забыли про них, не то просто не успели забрать до первой пурги, в общем, сарай замело. Снега надуло внутрь на весь объем, и книги смёрзлись. Весной вид у них стал не товарный, а реставрировать никто не мог или не хотел. Так они провалялись года два или три, пока я не приехал. После знакомства местные пацаны показали в посёлке много интересных мест, книжный сарай в том числе. Меня такое святотатство покоробило, видать сказалось дурное воспитание. Нашёл пособие по переплету, отчим помог сделать простенький пресс, достал сапожный нож, ножовку, ножницы, кисти, клей ПВА. И, непременно, топор. Очень нужная вещь для переплёта. Я же сказал, внутрь сарая снег попал? Летом он слегка подтаял, а следующей осенью опять схватился. Север тут, понимаешь. У нас и вечная мерзлота вполне наличествует, так что книги изо льда пришлось вырубать. Зато читаю собраниями сочинений. Уже освоил несколько. Брет Гард, Джек Лондон, Марк Твен, Вальтер Скотт. Сейчас дорубился до Конан Дойля, прочёл всего Шерлока Холмса и с ужасом понял, что автор не только про него писал. Словом, в качестве хобби, переплетаю книги из сарая. Худо-бедно, а около сотни томов за три года отреставрировал. Первые образцы получались плоховато, однако сейчас держу качество на приличном уровне. Уже оброс нормальными инструментами, наработал навыки. В прошлый раз, перед отъездом в Москву отреставрированные книги отдал в школьную библиотеку. За них очередную грамоту получил.
Минусы у меня тоже есть. Например, в армии не служил. Смешно? А два врождённых порока сердца, незаращение межпредсердной перегородки и недостаточность митрального клапана не хотите иметь? Правда, к шестнадцати годам они уже почти не беспокоили, а к тридцати я заматерел и вовсе забыл про сердце. Из-за болезни не пью и не курю. Сколько дел завалил, которые мог бы решить, распив бутылочку с нужным человеком! Ещё беда, когда концентрируюсь на чём-то, напрочь отключаюсь от внешнего мира, из меня можно вытянуть что угодно, вплоть до обещания жениться. Жениться никто заставлял, но пару-тройку раз, в задумчивости чуть не попал под машину.
С музыкальным слухом плоховато, эстрада не для меня. В начальной школе за пение имел стабильный трояк. Смеялся: "В детстве гулял с мамой в зоопарке. Залез в вольер со слоном, и он, вместо медведя, наступил мне на ухо… на оба сразу." Однако, когда появился отчим с гитарой, под его руководством быстро навострился бренчать "ритмично-туристичное, под выпивку лиричное". Не виртуоз, однако знаю всяко больше трёх блатных аккордов. В студентах даже увлекался КСП. Клуб Самодеятельной Песни или Костёр-Спальник-Палатка, эдакое сборище любителей попеть песни у костра, под гитару, на природе.
В прошлой жизни, вернувшись в Москву, поступил в ВУЗ, закончил, пошёл работать в НИИ, женился, завёл ребёнка. Пока ездил по загранкомандировкам, жена нашла другого. Развёлся, женился, завёл дочь, выживал в 90-тые, в 2000-ых моя жизнь более-менее устаканилась. Денег всегда мог заработать, но богатством никогда не страдал. Вышел на пенсию, потом остался один. Понял, что никому особо не нужен, рискнул и получил шанс прожить жизнь сначала. Посмотрим, что получится.
Надеюсь что-то поменять в будущем. Как максимум предотвратить распад СССР. Хотя не уверен, что удастся. Как минимум… Даже не знаю… Без сильных потрясений миновать 90-ые, наверное. Что нужно для изменения истории? Знания о будущих событиях. Их есть у меня! Но очень мало, только из собственного опыта, да из интернета. Я не историк, память у меня хорошая, однако далеко не абсолютная. До Брежнева с советами, как делают все приличные попаданцы, добраться не светит, скорее в психушку попаду. Даже если доберусь, кто мне поверит? Или поверят и что? Можно сказать: "Дяденьки через двадцать лет в стране будет очень плохо!" А мне в ответ: "Кому плохо? Мои дети хорошо устроились!" Те знакомые, которые заработали приличные деньги в перестройку, были или детьми партийцев, занимавших хлебные должности, или
С моей точки зрения, народ понял, как хорошо жили в СССР лишь после развала Союза и тотального ограбления населения. До того многие искренно считали идеалом шикарной жизни двадцать сортов колбасы в магазине. Приезжая из загранкомандировок, я пытался донести вполне разумным людям, что за бугром своих проблем хватает. Например, с недостатком денег. Что иностранцы завидуют нашей системе образования и бесплатным квартирам, считают ничтожными платежи за коммуналку… Много ещё чего пытался рассказать. Однако собеседники, подмигивая обоими глазами, говорили, что заработать-то мы всегда легко сможем. Народ бесили очереди в магазинах, хамство продавцов и мелких клерков. Хорошее принималось, как должное, заграница становилась фетишем. Будем честны, многие верили, что капитализм — это тот же социализм, только много-много разных товаров в магазинах. Что ваучер действительно стоит две Волги, и тебе их отдадут. Что Америка ночами не спит, желает помочь советским людям разбогатеть. Думаю, избавив страну от пары-тройки одиозных фигур, едва ли удастся переломить тенденцию. Может нашему народу просто необходимо пережить лихие 90-тые, чтобы понять ценность завоёванного при Советской Власти?
Ладно, с лирикой пора завязывать. Требуется конкретика. Что нужно для изменения будущего? Первое — знание ключевых точек истории. Второе — деньги. Третье — люди. Ну и, пожалуй, оружие. У меня есть только обрывочные знания по первому пункту, больше совсем ничего. Однако если сильно постараться, то небольшие шансы имеются.
23.04.72
Утром проснулся раньше всех. Оделся и, стараясь никого не разбудить, вышел на кухню. Остатки вчерашней трапезы в ящике за окном, надо только нижнюю форточку открыть. На завтрак мясо, рыба и пирожки. Вкуснотища! Чайник почти пустой, но мне хватит. Пока родители дрыхнут, решил сходить за водой, тогда буду иметь моральное право не мыть посуду. Водопровода и канализации в посёлке нет, удобства у нас на улице.
На нашей Луговой улице стоят двухэтажные домики, в три подъезда и по две квартиры на лестничной клетке. Перед каждым домом справа дощатый туалет на четыре кабинки, слева сарай с отделениями на каждую квартиру. Между сараем и туалетом контейнер с помойкой. Сейчас ещё ничего, но через пару недель, когда растает снег, случится могучий вонизм, грязь и появится накопившееся за зиму непотребство, которое, однако, коммунальщики быстро уберут.
Сейчас тепло, градуса три мороза. Пуржит, однако в меру. Вытаскиваю санки, ставлю на них бачок, ведро и тащусь к источнику, в сарайчик с колодцем на середине улицы. Ломом откалываю от стенок наледь, за зиму столько на стенки намёрзло, что ведро не пролезает. Набираю воду и возвращаюсь. Долг исполнил, теперь могу заниматься личными делами. Тем паче, никто из моих ещё не проснулся.
Посёлок большой, вытянулся вдоль песчаной косы. В сезон тысяч шесть населения, в райцентре и то только три живёт. Сейчас, конечно, без сезонников столько нет. Идти далековато, почти до закрытых на зиму цехов рыбозавода. Ветер не слишком сильный, однако дует в лицо. Отвык я от него за годы комфортной московской жизни. Вот и давно выгоревшая кирпичная коробка, именно там нашли покойника. Следов не видно, но за пару часов их легко могло замести. Ну не зря же я сюда припёрся, лезу внутрь. Оба-на! Лежит! Вроде действительно Пётр Петрович. Я его только на улице видел и в клубе в президиуме на торжественных собраниях. Живой, хотя выглядит плохо, лицо совсем белое. Поморозился, похоже. Надо бы растереть. Нет, важнее быстро доставить в больницу. И что делать? Бежать за подмогой? Пока туда, пока сюда, человек совсем замёрзнет. Помрёт или руки-ноги отморозит. Сдёрнул с обвалившейся крыши лист жести, или чем там кровли кроют, перевалил на него тело и попробовал толкать. Тяжеловато, но можно. Своим шарфом укрыл ему лицо от ветра.
— Паря, — хрипит мужик, — помоги.
— Сейчас, Пётр Петрович, мы скоро доберёмся…
— Загаси шмутки, — не слушает меня старик. — Должен буду.
Он сует чекушку, револьвер и записную книжку, похожую на те, с которыми по маршруту ходят геологи. Не хрена себе бутылёк! Как гантеля весит. Рассовываю наган с книжкой по карманам, бутылку за пазуху. Её прихватываю ремнём, чтобы случайно не выпала, затем продолжаю работать буксиром. Пока до улицы дотолкал, весь взмок. Хорошо проходящие мужики издалека увидели, на помощь прибежали. Мигом нашлись большие санки, пациента перегрузили и повезли в больницу. Меня с собой не взяли, лишь спросили, где бедолагу нашёл? Никто даже не поинтересовался, что я там делал. И так понятно, мальчишки везде лазят. Про Петра Петровича тоже вопросов не было. Ясно же, пьяным забрёл и упал, где сморило. Дело обычное, хорошо вовремя нашли.