В твоих объятиях

Гринвуд Лей Б.

– Время отправляться в дорогу. Нам еще долго добираться до моего следующего лагеря.

– Ты действительно думаешь, что доберешься до Техаса? Ты подготовил лагеря-стоянки с припасами и точно знаешь, сколько проедешь каждый день... Неужели ты считаешь, что дядя и дюжина парней, идущие по твоему следу, ничего не изменят?

– Всего лишь затруднят путь.

Он никогда не встречал такой женщины, как Виктория. Чем дольше он находился в ее обществе, тем больше был ею зачарован. Чем больше узнавал ее, тем больше хотел узнать. Чем больше она старалась

убежать от него, тем более решительно он был настроен удержать ее при себе. Она стала частью его мыслей и чувств, частью его мира... который он больше не мог себе представить без нее.

В голове Тринити прозвучал сигнал тревоги. Он не знал, была ли это интуиция или он и правда что-то услышал.

Одним прыжком он вскочил на ноги, досадуя на себя за то, что позволил Виктории его отвлечь. Он не думал, что они предпримут какую-то попытку до наступления темноты, но его тринадцатилетний стаж успешной охоты на преступников был достигнут благодаря тому, что он ни на минуту не забывал об опасности.

Тринити пересчитал головы в лагере Гранта.

– Проклятие! – выругался он. – Бак исчез.

– Я говорила тебе, что он не сдастся.

– Я думал, у него больше здравого смысла. Он должен понимать, что не сможет сделать это без выстрела. Если он не подберется достаточно близко для верного попадания, любая его пуля также опасна для тебя, как и для меня.

Тринити подхватил Викторию на руки, отнес ее за большой валун, словно лежащий на боку, и положил на землю.

– Посади меня.

– Я хочу, чтобы ты вся была в укрытии. Я не знаю, что этот глупец может предпринять. Я бы чертовски хотел, чтоб твой дядя лучше держал в руках своих людей.

– Уверена, что дядя Грант велел ему попробовать подобраться к тебе сзади.

– Я полагаю, что твой дядя достаточно благоразумен. Это Бак позволяет своим эмоциям захлестнуть рассудок.

Тринити заметил движение в лагере Гранта. Несколько человек отошли от лагеря и сквозь деревья пробирались сюда. Это могло означать только, что Бак обогнул горный гребень, чтобы зайти к нему с тыла. Они же хотели отвлечь Тринити. Либо Бак достанет его сзади, либо они с тропы снизу.

Передвигаясь крадучись среди камней над своей стоянкой, Тринити проклинал всех: Бака и Гранта за их решимость освободить Викторию, судью Блейзера за то, что приговорил невестку к смерти, Джеба Блейзера за то, что позволил себя убить, и себя – за то, что согласился отправиться за Викторией.

Он не проклинал Куини, потому что уже делал это на протяжении тринадцати лет. Он не проклинал Викторию, потому что не хотел.

Быстро оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что парни, приближающиеся к нему снизу, еще не вошли в простреливаемое пространство, он обратил свое внимание на верхнюю часть склона. Он не увидел Бака, но не сомневался, что тот должен быть там. Однако даже тщательный осмотр склона не показал ему никаких следов Бака.

Тринити оглядел свою стоянку. Была ли она доступна с других направлений?

Он выбрал для нее выступ с отличным видом на верх горы, ее низ и на тропу. Всю, за исключением последних ста футов. Они были скрыты большой каменной осыпью, за которой сейчас пряталась Виктория. Бак мог перебраться через гребень и вместо того, чтобы свалиться на него сверху, чего он от него и ждал, мог спуститься на тропу и с нее подкрасться к лагерю.

И Тринити никогда его не заметит. Тринити так быстро скатился со склона, что последние несколько ярдов проехал на заднице.

Виктория не могла лежать спокойно, когда Тринити высматривал на горе Бака. Она должна была знать, что он собирается делать. Ее дядя находился где-то дальше с одиннадцатью парнями, готовыми отдать за нее жизнь. Она должна была что-то предпринять. Перекатившись на живот и подтягиваясь вперед на локтях, она выползла из-за камня... и увидела Тринити и Бака прежде, чем они увидели друг друга.

Ее ужаснуло, что первая ее мысль была о Тринити.

Она увидела, что Бак уже выхватил свой револьвер, а револьвер Тринити еще оставался в кобуре.

Прежде чем осознала, что делает, Виктория вскрикнула:

– Берегись!

Двое мужчин заметили друг друга в тот момент, когда ее крик повис в воздухе. Тринити мгновенно перекатился на бок, выхватил свой револьвер и выстрелил.

Первый выстрел Бака ушел в землю там, где Тринити приземлился перед этим. Второй зацепил ему плечо.

Единственный выстрел Тринити пронзил грудь Бака.

Бак рухнул на колени, револьвер выпал из его обессилевшей руки. Он свалился навзничь и затих.

Тринити вскочил с гибкостью кошки. Два быстрых выстрела в сторону мужчин, поднимавшихся к нему с тропы, заставили их остановиться.

– Я достал Бака! – крикнул он им.

Ошеломленная и потрясенная, Виктория отчаянно поползла на локтях и коленях. Она должна была добраться до Бака. Он не может умереть... только не из-за нее! Она этого не допустит.

Тринити был прав. Она была за это в ответе. Она ожидала, что Бак придет за ней. Она ждала, что он попытается ее спасти. Она ждала, что он рискнет ради нее жизнью. Она это знала и не предприняла ничего, чтобы его остановить. А еще она знала, что не хочет выходить за него замуж... и знала, что он намерен жениться на ней в любом случае.

Она привела его сюда. Можно сказать, что она его застрелила. Если он умрет, она станет убийцей, которой ее считали.

Не важно, что ей придется сделать, но она не может позволить Баку и остальным умереть из-за нее.

Она приподнялась на руках и коленках и ухитрилась сесть.

– Бак,– прокричала она, – ты меня слышишь?

– Он не умер, – откликнулся Тринити со скалы.

– Ты не знаешь, куда ему попала пуля. Может быть, в сердце.

– Куда он мне метил... если бы ты меня не предупредила. Почему ты это сделала?

– Не знаю, – промолвила Виктория, слишком потрясенная, чтобы кривить душой. – У него был в руках револьвер. Я была уверена, что он тебя убьет. Тебя ранило? – Она заметила кровь на его рубашке.