В завоеваниях рожденные
Шрифт:
"Как так может быть, что целый народ обманывает не только своих соседей, но и самого себя? На первый взгляд кажется, что ациа сами искренно верят, что наука их предков избавила расу от нежелательных человеческих качеств - и в первую очередь, конечно, от постоянного человеческого стремления вступить в сексуальную связь.
Ближайшее изучение сексуальной мнемоники предполагает возможность интересных выводов. Не исключено, что радости, практикуемые людьми во время ацийских ритуальных расслаблений, не сохраняются в памяти в промежутках между встречами. Разве нельзя предположить, что сложные сублимальные процедуры
Я посмотрел на него с искренним недоверием. Он - действительно фанатик, но он совершенно не так меня понял:
– Вы видите, я знаю. Я знаю, Лорд Фериан! И я уверен, что вы должны были наблюдать проявления этих закономерностей за время столь долгого пребывания в Империи. Определенно, вы должны знать хоть что-то об этих обычаях!
Я старался говорить медленно, осторожно, чтобы быть уверенным - меня поняли правильно:
– То, что написано в этой книге, - чепуха. Совершенно необоснованно, абсолютная чепуха. Я никогда не видел ничего, что дало хотя бы намек на наличие подобных ритуалов, и я твердо убежден, что в современной истории Ации не практикуется ничего, что хотя бы отдаленно напоминало те ритуальные развлечения, о которых говорит эта книга. Вы понимаете меня?
– Я слышу, - хмуро отозвался Супал. Он наверняка был убежден, что его знание Величайшего Ацийского Секрета заставит меня открыть свои карты.
– И я вижу, что вы не хотите сказать мне всего.
– Мне нечего сказать, - твердо произнес я.
– Убежденный в этом, я прошу вас покинуть меня и взять эту... книгу с собой.
Я бросил презрительно пластину, тот еле успел поймать ее на лету; Он был разозлен моим упрямством (не говоря уже об откровенно высказанной неприязни). В ярости он покинул меня, и я надеялся, что больше его не увижу.
Но все было не так просто.
Два дня спустя я встретил его неподалеку от Куратской Обсерватории. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы избавиться от него, но я еще не знал последствий. Вскоре его соратники стали появляться там, где бывал я, и что раздражало ужасно - уже рядом с моим Домом, и куда бы я ни шел, откуда бы ни возвращался, мне удавалось выслушать краткую информацию о: 1) их искренности; 2) их достойных порывах; 3) моей собственной непорядочности. Стоит упомянуть, что я часто испытывал желание сказать, что порядочность - не то качество, которое ценится среди браксана, но любая беседа вдохновила бы их на большее, и я удержался.
В конце концов я не мог больше выносить этих преследований. Не только их присутствие и настойчивость раздражали меня, но и откровенная глупость. Я просто больше не мог их видеть. Я просил их оставить меня. Они не обратили внимание. Я пытался их припугнуть. Они испугались, но не исчезли. Я был для них единственной нитью, связующей их и выдуманный ими мир сексуального мистицизма. В конце концов, разозленный до предела (есть ли какие-нибудь ритуалы, способные сублимировать мое чувство?), я решил обратиться к нерушимому бастиону нетерпимости - к моему отцу.
Секхавей всегда радостно принимал меня - больше, наверное, для того, чтобы разозлить своих чистокровных детей, чем по какой-либо другой причине. Я никогда точно не мог угадать,
Я объяснил все, как мог, не упомянув, впрочем, камень-ментат, мою эмоциональную травму, несколько усилив те выражения, которые использовали мои враги. Хотя я как сын не должен был обращаться к нему за советом по подобному поводу, Секхавей явно был горд тем, что моя часть браксана превалирует над второй половиной - это скорее всего было для него знаком того, что его отцовские гены значительно сильнее проявляются во мне, чем материнские. Как бы то ни было, я рассказал ему частично эту историю, подчеркнув те моменты, где я вел и чувствовал себя как браксана, и Секхавей воспринял ее как нечто целое.
Когда я закончил, он улыбался, на его лице было выражение человека, который умеет дать должный ответ.
– Все просто, - сказал он мне.
– Их нужно убить.
Я не был уверен, не разыгрывает ли он меня - таков уж был характер наших взаимоотношений.
– Убить их?
– У тебя есть меч, - он указал на мое бедро.
– Но как?
– Просто: бей и кромсай. По-моему, я не должен объяснять тебе очевидное.
Я нахмурился:
– Я знаю, как это делать.
"Знаешь ли?" - говорило его выражение. Вслух он сказал:
– Тогда - вперед.
– А закон?
Он рассмеялся:
– Закон? Какой закон? Ты - представитель высшего класса, Фериан, полукровка, но тебе даны все привилегии браксана. Они досаждают тебе? Уничтожь! Они раздражают тебя? Отомсти! Не беспокойся по поводу закона. Никто не будет преследовать тебя. Если кто-либо попытается, Кеймири его быстро успокоят - столь же быстро, сколь твой меч расправится с этими твоими псевдоучеными, - он помолчал, затем предложил; - Я могу подвергнуть их Особой Смерти для тебя.
– Нет. Не стоит, - мой отец на пользу своего отпрыска будет включать машину Особой Смерти? Нет, это неприемлемо, я знал это. И он знал тоже. Нет. Я все сделаю сам.
Он улыбнулся. Я понял, что меня проверяли. Проводив меня до двери, он пожелал мне удачи и посоветовал, куда и как наносить удары, чтобы жертва умерла не сразу.
– Дай им хороший урок. Они это заслужили.
Не исключено, что и я получу урок. Я поблагодарил его и ушел, так и не решив ничего. Я должен был предвидеть, что Секхавей даст именно этот совет, как, впрочем, любой браксана. И почему я беспокоюсь? Возможно, потому, что я ненавижу его попытки манипулировать мной, которые означали, что я для него такая же неразумная душа, как и любая другая, над которой он ставит свои опыты. Нет уж, если Секхавей хочет убедить меня в необходимости убийства, значит, верно одно: я должен найти альтернативу.
ЛЕНТА ЧЕТВЕРТАЯ
Я рассказал обо всем Лин. Одна из первых вещей, которые узнаешь в обществе браксана: если у самого нет идей, обратись к женщине. Или точнее - обратись к своей Хозяйке.
Что я и сделал.
Мы никогда не разговаривали о политике - Лин и я, поэтому я был удивлен, что после моего рассказа она тут же сказала:
– Нужно выяснить их мотивы.
И предложила ряд действий, связанных с привлечением сети информантов. Должно быть, я выглядел очень удивленным, когда она улыбнулась: