В землях Заката
Шрифт:
— Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился.
— Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? — спросил другой репортёр.
— Ну, Америки я толком не видел, — ответил Варламов, — а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортёры переглянулись, и последовал новый вопрос:
— Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Варламову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Варламову пришлось дать небольшой урок географии,
— Мы прилетели из Карельской автономии, — показал он на экране. — Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Я вырос в Кандале — это портовый город на берегу Белого моря. Обычно границы Автономий проходят по Тёмным зонам, но нас со столицей в Петрозаводске соединяет водный путь. Связь с остальной Россией только воздушным транспортом, железная дорога перерезана Тёмной зоной…
Варламов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в десятке километров от Кандалы, затем продолжал:
— На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат мягче, и людей живёт больше. Дальше к югу идёт Московия. Довольно густо населена, развита промышленность. Сама Москва необитаема, оказалась в Тёмной зоне… Про южнорусские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развита Новороссия со столицей в Сталинграде.
— Согласно китайским источникам, — вступил другой репортёр, — демократии в России не существует. В Московии и Новороссии настоящая диктатура.
Варламов хмыкнул.
— Про Московию говорят разное. Одни — что там порядок, а другие — что диктатура. У нас вроде как демократия. Выбираем Президента Автономии, а тот назначает градоначальников. На них можно жаловаться. Отец говорил, что всё на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу…
Другой репортёр поинтересовался:
— А как вы уживаетесь с китайцами?
— Да никак, — скучно ответил Варламов. — Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в тёплом белье ходят, то ли им хватает. Присвоили некоторые районы Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Туркестан, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и всё.
— А может, вы китайский шпион? — очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Варламов вспомнил официантку из кафе). — Полетели проверить нашу противовоздушную оборону?
Варламов поморгал, а потом рассмеялся:
— Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.
Репортёры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Рассмешить их ничего не стоило, и Варламов немного расслабился, но всё равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя выжатым.
Из-за двери выглянул прятавшийся от репортёров Грегори.
— Заходи, Юджин, — помахал он очками.
Комната Грегори оказалась небольшой: стол с компьютерным дисплеем и кучей журналов, по-армейски тщательно застеленная кровать, а на стене громоздкое оружие, похожее на автомат-переросток.
Проследив взгляд Варламова, Грегори улыбнулся:
— Как ты думаешь, что это такое? Возьми в руки, не бойся.
Против ожидания, автомат оказался не тяжелее двустволки, с которой Варламов хаживал по лесам вокруг Кандалы.
— Стреляет гиперзвуковыми пулями, — с гордостью объяснил Грегори. — Летят в пять раз быстрее звука, можно танк расстрелять. Таких мало выпустили, оружие дорогое и не очень практичное… Выпей-ка виски, Юджин, а то у тебя вид замученный. И зови меня просто Грегори, без всяких «сэров».
Варламов осторожно повесил автомат и взял протянутый стаканчик с желтоватой жидкостью. Вкус показался маслянистым, горло слегка обожгло. Грегори махнул рукой на стул, и Варламов сел, чувствуя, как по телу расходится приятное тепло.
— Джанет вернётся не раньше пяти, — продолжал Грегори, — есть время поболтать. Послушай, Юджин, так из-за чего началась та чёртова война? Что говорят об этом в России?
Варламов поставил стаканчик на край стола. Военной историей не интересовался, так что просто повторил слова Сирина.
— Я слышал, что началось с диверсии против наших спутников. Возможно, не без участия американских спецслужб. Включились установки «чёрного света» — говорят, что их создали для радиоэлектронной войны, и компьютеры на земле стали сходить с ума. Наверное, ваше руководство решило, что это мы напали на Америку — и последовал удар высокоточным оружием. В ответ наши стали сбивать американские «Томагавки» и самолёты, и тоже запустили десяток-другой ракет. Однако компьютерные системы пошли в разнос из-за «чёрного света», так что настоящей ядерной войны не получилось…
Грегори передёрнуло:
— Начали не мы…
Он залпом проглотил виски и продолжал:
— Случилось странное. Всё было более-менее спокойно, и вдруг на Америку обрушилась эта напасть — «чёрный свет». Солнечное излучение меркло, люди и компьютеры выходили из строя. Система НОРАД стала выдавать сигналы, что Америка подвергается ракетной атаке, и сочли инициатором Россию. Не было времени выяснять, зачем ей это понадобилось: мы могли остаться слепыми и глухими. Тогда и был нанесён удар — с целью обезоружить вероятного противника. Ракеты по центрам управления, уничтожение спутников и прочее… План, естественно, был составлен заранее, а технология отработана в Югославии, Ираке, Иране и других местах. Всё довольно гуманно — разрушение военной инфраструктуры при минимуме жертв среди гражданского населения…
Грегори прижал пальцем задёргавшееся веко и умолк.
Варламов пожал плечами:
— Прямо как в вестернах. Там герой сначала стреляет, а потом думает. Хотя мама говорила, что это типично для американцев.
Грегори невесело улыбнулся:
— И у нас не исключают, что компьютеры НОРАД ошиблись. Это могло быть результатом воздействия «чёрного света» или атаки хакеров. Из дата центра в Юта поступило предупреждение, что компьютерная сеть могла быть взломана, но на детальный анализ им не хватило времени. Слишком большие массивы информации пришлось перерабатывать…