В золотом капкане
Шрифт:
– У меня рак?
– Будем разбираться.
Надюша вышла из кабинета, за ней вошёл Рогожин.
– Доктор, я муж этой женщины, скажите мне, что с ней?
– У неё рак желудка, нужно срочно сделать операцию.
– Не может быть, она никогда ничем не болела, всегда была здоровой и крепкой, у неё не может быть рака, – волнуясь, сказал Рогожин.
– К сожалению, внешний вид ни о чём не говорит и часто не соответствует действительности. Рак – коварное заболевание, протекает скрыто, и поэтому люди поздно обращаются к врачам. У вашей жены злокачественная
– Надежда на спасение есть?
Рогожин упрямо не хотел верить сказанному.
– Надежда всегда должна быть, без неё нельзя.
Надюшу поместили в большую, неуютную, серую палату с давно небеленым потолком и стенами. В отсыревших углах висели кружева паутины. Рассохшийся пол сильно скрипел, окна наглухо закрыты, в палате духота, стоял специфический больничный запах. Семь кроватей с провисшими до пола панцирными сетками были заняты, на них сидели и лежали женщины. Кто спал, кто читал газеты. Ей указали на пустую койку возле стены, на которой лежал голый матрац с подозрительными коричневыми разводами и пятнами. Соседкой оказалась юная девушка. Надюша, увидев её, совсем пала духом: «Господи, и дети здесь!» – с болью подумала она. Одна из женщин стала задавать вопросы:
– Вы на операцию или на обследование?
– Не знаю, – с тяжёлым вздохом ответила Надюша.
– Если на операцию, то попросите, чтобы вам из дома бинтов и марлю принесли, у них здесь ничего нет. Видите – матрац голый? Пусть принесут простыню, пододеяльник и подушку, чашку и тарелку, ложку и кружку, – подсказала соседка.
– А что, и этого здесь нет? – с удивлением спросила Надюша.
– Ничего здесь нет, только прооперируют. Выкарабкиваться придётся самой, – обречённым голосом сказала женщина.
– Позвонить домой отсюда можно?
– На лестничной площадке телефон-автомат, но не бесплатный, нужно иметь жетон, если вам понадобится, могу дать. Завтра утром вы ничего не ешьте, у вас возьмут кучу анализов, когда будут готовы, сразу же на операцию. Некоторые больные не соглашаются, их под расписку домой выписывают. У вас что болит?
– Желудок.
– С желудком после операции пищу через зонд принимают.
– Как это, через зонд? – вздрогнула Надюша.
– Через воронку. Её на трубку надевают и вливают жидкую еду, таким образом, кормят.
Надюше стало страшно, она не захотела больше выслушивать ужасающие подробности больничной жизни. Ей захотелось прилечь, она брезгливо посмотрела на голый матрац. В палату вошла санитарка и положила на кровать комплект постельного белья. Оно, как и вся палата, тоже было серого, замызганного цвета, вдобавок на нём краснели прочно въевшиеся в ткань бурые пятна.
Надюша прикрыла ветхой простыней допотопную грязь старого матраца, сверху застелила пододеяльником и легла в одежде. Сетка моментально провисла до пола. «Боже мой! Какая нищета и убогость. Мне предстоит провести здесь часть жизни вместе с обреченными людьми. Я точно такая, как и они. Я тоже должна привыкнуть ко всему убожеству».
Она отвернулась лицом к стенке. Чтобы не видеть облупленную серо-синюшную краску, из-под которой проглядывала штукатурка, Надюша закрыла глаза. Лежать в «гамаке», как она про себя назвала кровать, было неудобно, она попыталась отвлечь внимание, но хорошие и бодрые мысли в голову не приходили.
«Сколько больных пролежало до меня на этой кровати, кто из них остался жив? Наверное, все давно ушли в мир иной. Как хорошо было бы уснуть прямо сейчас и не проснуться», – подумала она.
Утром, как и предупреждала соседка, у неё взяли во всевозможные пробирки, трубочки кровь. Больше о ней никто не вспоминал. К обеду пришёл Рогожин. Он принёс апельсины и её любимый вишнёвый сок.
– Как твои дела? Что говорят врачи? – заботливо спросил он.
– Никто ничего говорит. У меня кровь взяли на анализы, больше пока никто ко мне не приходил. Принеси мне комплект постельного белья, подушку, тарелку, кружку, ложку, мыло, полотенце, зубную пасту и щётку. Я об этом не подумала сама. Как дети, что ты им сказал?
– Нормально, не беспокойся о доме, у нас всё в порядке.
– Ты иди домой, чего здесь сидеть? Мне остаётся ждать, когда будут готовы анализы.
– Тебе что принести из еды?
– Не надо, меня всё время тошнит, есть совсем не хочется.
– Есть надо. – Рогожин поцеловал её в щёку. – Ну, хорошо, я пойду, до завтра.
Ещё три дня провела Надюша в больнице. На четвертые сутки к ней в палату пришли врачи, подробно её расспросили, как заболела, что чувствует, какая у неё семья, лечилась ли чем-нибудь, похудела или нет за время болезни. Все щупали её живот. В конце говорили одно и то же:
– Вам предстоит срочная операция на желудке.
Она молча слушала, стараясь не расплакаться. Когда осмотр прекратился, легла на кровать, отвернулась к облупленной стенке и заплакала.
Глава пятьдесят седьмая
Вдруг через некоторое время Надюша услышала, что кто-то вошёл в палату и громким голосом спросил:
– Кто здесь Рогожина?
Она повернулась на голос и увидела перед собой того врача, который осматривал её в день поступления.
– Я, – она откинула одеяло и села.
– Так. Где вы делали фиброгастроскопию? – строго спросил он.
– В «Медсервисе».
– Видите ли, по случайному стечению обстоятельств с вами в этот же день сдавала точно такой же анализ ваша однофамилица – Рогожина Н. Л., а вы, как известно – Рогожина Н. П., так я говорю?
– Да, я Рогожина Н. П., а в чём дело? – заволновалась Надюша.
Врач смотрел на неё испытывающим взглядом, от которого ей стало не по себе.
– Вам на руки выдали по ошибке её анализ, а ей ваш. Вот, собственно в чём ошибка.
– Как так? – изумилась Надюша.
– Хм, – хмыкнул доктор. – Бывает. Выходит, вас напрасно направили к нам. Вам нужно лечиться не у нас, а в другой больнице.
Надюша сидела растерянная, с трудом понимая его речь.
– Выходит, я получила чужой анализ, а на самом деле у меня нет рака и мне не нужна операция?