В звездные миры (илл. Б. Аржекаев)
Шрифт:
Ольга ходит не спеша и освещает себе путь фонарем. Яркий сноп электрического света выхватывает то массивные подножия колонн, то шестигранные камни стенной облицовки. Иногда Ольга постукивает топориком по стенам и колоннам. Неужели здесь не скрыты какие-нибудь тайны? Особенно интересует Ольгу медицина — вот если бы найти какие-нибудь селенитские лекарства! А, может, селениты вовсе не знали болезней?
Вдруг Ольга остановилась: она заметила трепетное мерцание. До слуха ее отчетливо долетел какой-то приглушенный шум. Она оглянулась на «чашу». Сквозь трещину пробивалась
Струя газа достигла свода, коснулась звезд.
Прошло еще минут пять или десять, и газ перестал выходить, развеялся по храму, словно фимиам во время богослужения. Побежать и рассказать обо всем отцу, что он скажет?
Ольга кинулась бежать. Каждый ее «шаг» был менее десяти метров, только стены мелькали. Вот если б она так могла бегать по Земле! Это же был бы неслыханный, невероятный рекорд!
Вот и их «кают-компания» — сияющая, залитая светом просторная комната. Работает «аппаратная», беспрерывно пополняя и фильтруя атмосферу, отец и Загорский, сложив руки на коленях, неподвижно сидят за шахматами. Обдумывают ходы, что ли? Около них лежит на матраце Милько.
— Вы тут шахматами занимаетесь, — быстро заговорила Ольга, отодвигая шлем скафандра, — а там такое…
— Что же там произошло? — тревожно спросил Плугарь. — Почему свет погас?
— Какой свет?
— Ну, какой… Ты же видишь, что мы сидим в темноте. И партии не доиграли… Сперва свет потускнел, а затем…
Ольга едва не вскрикнула, но закусила губу, сдерживая себя. Свет заливал комнату, пронизывал все грандиозное подземелье, но они… они его не видят!
— Почему ты молчишь, Ольга? — спросил отец. — Включи, наконец, свой фонарь!
— Наши почему-то не работают, — добавил Загорский.
— Успокойтесь, отец, — едва не плача промолвила Ольга. Комок подкатывал к горлу. — Сейчас мы все выясним.
«Они ослепли! Совсем ослепли!» — думала Ольга, глядя на их лица. В широко открытые глаза Плугаря и Загорского бил свет, но они не реагировали на него. Да и фонарь Милько включен… Михаил взял его в руки и ощупью принялся разбирать…
— Понимаете, папа, — начала Ольга как можно спокойнее: я наблюдала струю газа…
— Ну, а свет?
— Свет… есть…
— Там есть свет? — обрадовался Плугарь. — Чудесно! Тогда давай скорее фонарь, Михаил починит наши и перебазируемся. Возможно, нам удастся возвратить свет и сюда…
Ольга не выдержала — всхлипнула, зажимая рот ладонью, но не могла совладать с собой, громко зарыдала.
— Что с тобой? — поднялся Плугарь. — Иди ко мне… — он поднялся и протянул к ней руки. Сквозь слезы Ольга увидела: это жесты слепого. И заплакала еще сильнее.
— Да что с вами, Оля? — поднялся и Загорский. Они стояли такие беспомощные, и Ольга прижалась к отцу.
— Я скажу вам откровенно… — заговорила Ольга. — Нельзя терять ни минуты. У
— То есть, как это повреждено? — спросил Милько.
— Что ты имеешь в виду? — сжал Плугарь локоть Ольги.
— У вас временная потеря зрения. Свет есть и здесь и везде, фонари действуют, а вы не видите… — выпалила Ольга. Но не волнуйтесь, это, должно быть, на нервной почве, медицине известно множество таких случаев…
Плугарь, Загорский и Милько словно окаменели, Стояли молча, тяжело дыша. На висках у них заблестели капельки пота.
— Сядем, — наконец, произнес Плугарь. — Обдумаем…
Возбужденная Ольга начала расспрашивать.
— Расскажите, как это случилось: сразу или постепенно?
— Я уже тебе говорил, Оля, свет угасал постепенно…
— А мне казалось, — вставил Загорский, — что были и вспышки. Угасал-угасал свет, а потом вспыхивал на короткое мгновение.
— А я спал, — сказал Михаил. — Проснулся — темно.
— Головные боли есть?
— Вроде есть… — неуверенно произнес Плугарь.
— А у вас, Загорский?
— Как будто нет.
Он начал ощупывать голову, запуская пальцы в густую шевелюру.
Ольга задумалась. А что, если это какие-нибудь селенитские микробы? А что, если этот свет опасен? По почему же тогда на нее он не действует — она больше, чем они, смотрела на него.
— Глаза болят?
— Нет, — сказал Загорский.
— И у меня нет, — подтвердил Плугарь.
Не болели глаза и у Милько.
Ольга старалась собраться с мыслями. Одно ясно: и на отца, и на Николая, и на Михаила влиял один и тот же фактор. Но разве она не в таких же условиях? Все они, четверо, в одинаковом положении! Но в одинаковом ли?
Загорский начал протирать глаза кулаками.
— Не надо, Коля. Это не поможет, — с нежностью коснулась его руки Ольга. — Здесь что-то иное…
Взгляд ее упал на открытую голову отца. «Да ведь они без скафандров! Ну да, конечно. В этом вся разница! Я защищена, а они нет…» — Эта мысль мелькнула, как молния.
— Скафандры! — воскликнула Ольга. — Сейчас же наденьте скафандры! — Она бегом принесла им скафандры.
— А в чем дело? Зачем? — спросил Плугарь.
— Отец, я думаю, что это произошло из-за какого то вредного излучения. Я почти все время была в скафандре — и со мной ничего не случилось. А вы… Надевайте, скорее надевайте!
Плугарь, Загорский и Милько поспешно оделись. Ольга тоже плотнее приладила свой шлем. Переговаривались с помощью раций.
— Может быть, это и так… — задумчиво произнес Плугарь. — Наверное, это так и есть… Сняв свои защитные костюмы, мы открыли себя потокам космических лучей…
— Неужели они проникают сюда? — с тревогой спросил Николай.
— Выходит, что проникают. Это ливень частиц громаднейшей энергии, — сказал профессор. — К тому же на их интенсивность, должно быть, влияет мощное магнитное поле Земли разгоняет до больших скоростей… Но какая непростительная небрежность… не захватить с собой счетчик. Он бы нам сразу показал. А как ты считаешь, Оля, зрение уже непоправимо?