В звездные миры (илл. Б. Аржекаев)
Шрифт:
Профессор Плугарь сидел, подперев щеку ладонью, и молча глядел в иллюминатор. Он и сам не знал, почему так тоскливо у него на душе. Сквозь прозрачную пелену атмосферы видел земные материки, чудесные моря и океаны, сверкающие под Солнцем, словно огромные зеркала, и сердце его сжималось. Должно быть, очень любил Землю Иван Макарович!
А стена земной поверхности все отдалялась от ракеты, незаметно для глаза начала превращаться в круг, и, наконец, можно было охватить взглядом ее всю — гигантский сияющий диск.
Михаил Милько насупил брови: вычислительная машина предупредила, что через пять минут реактор заработает на всю мощность, и тогда
— Иван Макарович! Пять минут!
— По местам! — скомандовал Плугарь.
Спинки кресел отклонились, и вот уже это удобные кровати. Они плотно охватывают тело с трех сторон, путешественники зажаты в них, как в больших футляpax. Так им легче будет переносить нарастание скорости… Вдруг ракету как бы дернуло. Все ее металлическое тело содрогнулось, наполнялось звуковыми волнами, загремело, загудело неистово, с трудом выдерживая натиск раскаленной стихии газов. С ускорением движения нарастало ощущение страшной тяжести. На людей словно навалился невидимый груз, они лежали, будто налитые свинцом. Все меркло, туманилось перед глазами.
«Неужели не выдержу? — с испугом подумал Плугарь. — Неужели не выдержу?»
Николай Загорский впал в забытье, ему казалось, что он ведет передачу, и пересохшие губы его шептали:
«Я — „Комета“… Идем по курсу, чувствуем себя хорошо!»
Ольга глядела на иллюминатор и почему-то вспомнила зеленую траву ракетодрома.
А за ракетой было черное небо, усеянное звездами. Сверкал все еще огромный диск Земли, пылало Солнце, сияла Луна.
Ракета мчалась с нарастающей быстротой. Здесь, в безвоздушном пространстве, можно было не опасаться разогрева ее стенок.
Когда стрелка тахометра — прибора для измерения скорости — дошла до цифры «8», электронная машина молниеносно послала импульс на автоматику, и рокот мотора оборвался. У каждого в голове словно шмели гудели, но тишина уже брала верх.
Все почувствовали себя легко, даже слишком легко. Теперь, когда не было ускорения и ракета по инерции мчалась с постоянной скоростью — восемь километров в секунду, — люди совсем потеряли вес. Это они почувствовали, еще не вставая со своих кроватей.
Первым поднялся Петров.
— Осторожно, товарищи! — предупредил Плугарь. Предупреждение профессора Петров услышал уже под потолком — он висел в воздухе, неуклюже дрыгая ногами и размахивая руками. На его лице было написано удивление и растерянность. Загорский громко расхохотался:
— Да ты, как я погляжу, искусный акробат!
Ольга тоже рассмеялась, увидев геолога в таком комическом положении.
Но Петров сообразил: оттолкнулся ногой от потолка и, описав сложную траекторию, стал на пол. Его отбросило, как пружиной, но Петров мгновенно ухватился за поручни.
Мускулы его, так и перекатывались; казалось, стукни он кулаком — и стенка проломится.
— Тут, брат, поневоле станешь акробатом! — усмехнулся Петров.
— Не делайте резких движений, товарищи, — посоветовал Иван Макарович. — Не забывайте, что передвигаться по кабине надо, держась за поручни.
— Вот так! — весело воскликнул Загорский, хлопнув обеими руками по толстой спинке своего кресла. И сразу же очутился под потолком.
— Ого! — засмеялся Петров. — Ты, брат, ловок! Никакой канатоходец не сравняется с тобой! Да не барахтайся, я помогу тебе.
Одной рукой держась за поручни, прикрепленные к стене ракеты, другой он поймал Загорского за ногу и почти без всякого усилия опустил его на пол.
— Вот так штука! —
Еще во время подготовки к полету все знали об этом явлении, даже производили эксперименты с падающей кабиной, в которой на короткий миг исчезало ощущение веса. Но теперь полное исчезновение веса практически явилось для всех неожиданностью.
…«Комета» мчалась в межпланетном пространстве со скоростью восемь километров в секунду. Так показывали приборы, но у членов экипажа ощущения этой скорости не было. Наоборот, — казалось, что ракета стоит, вернее — висит на одном месте. Справа все время пылало Солнце, увенчанное огненной короной, вблизи его и на всем черном небе сияли звезды и планеты. Расстояния до них были настолько велики, что перемещение ракеты не вносило никаких изменений в конфигурацию светил. Разве что уменьшался диск Земли и одновременно увеличивалась Луна. Но глаз этого не мог уловить.
С каждой минутой космический корабль приближался к Розе космоса. Умные чуткие автоматы вели его по заранее вычисленной траектории, которая в определенной точке пересекается с орбитой искусственного спутника. Что касается Солнца, то с его притягающей силой корабль Ивана Плугаря не боролся: «Комета», двигаясь в системе Земля-Луна, шла, фактически, по земной орбите. Отклонить движение ракеты Солнце не могло, так как, кроме собственной скорости, она сохраняла и ту скорость, с которой мчится Земля — 30 километров в секунду. Поэтому ракета могла свободно двигаться в пределах системы Земля — Луна.
Причалить к Розе космоса — это уже будет работа для механика, А пока что он мечтательно смотрит в иллюминатор на черное небо. Звезды на нем разноцветные: одни тлеют подобно углям в камине, другие похожи на фиолетовые чернильные пятна, третьи — на расплавленное серебро.
Загорский передает и получает радиограммы и время от времени производит съемки Солнца. Иван Макарович, разложив на коленях толстую тетрадь, записывает свои наблюдения и поглядывает на приборы. Электронная вычислительная машина все время показывает расстояние до Розы — в километрах и минутах. Цифры тают, уменьшаются с каждой секундой… Иван Макарович дает команду:
— Милько, за локатор!
Михаил сразу же занял место у экрана радиолокатора и впился в него своими черными глазами. Вскоре он увидел то, чего ожидал. Справа на экране появилась маленькая звездочка. Она довольно энергично двигалась к линии, означающей направление полета «Кометы».
— Роза на экране! — торжественно провозгласил Милько.
РОЗА КОСМОСА
Своими контурами советский спутник Земли и в самом деле напоминает розу, особенно издали. Чуть склоненный «стебель», на верхнем конце которого — «цветок». Чем ближе, тем отчетливее становятся видны элементы конструкции. «Цветок» — это огромнейшее колесо, смонтированное, очевидно, из контейнеров. Солнечным блеском вспыхивают на нем иллюминаторы-окна. В центре — на ажурном сплетении радиальных ферм вздымаются несколько овальных щитов, сделанных из полупроводниковых элементов. Это — энергетическое сердце межпланетной станции. Солнечные лучи, падая на эти чудодейственные лепестки, тут же превращаются в электрический ток и проводами-артериями текут по сложному организму Розы. Они обогревают каюты, греют воду в ванне, варят пищу, они питают локаторы, мощную радиостанцию, поддерживают постоянную температуру в оранжерее… А солнечного сияния здесь — океан!